4.

Перед тем как мир полностью погрузился во тьму, последним, что мне бросилось в глаза, была Волшебная палочка незапамятных времен. Она стояла c разинутым ртом.

Возможно, Волшебница что-то кричала.

– ---, -------?!

Но я не смог понять её. Горло моё уже разорвал крик, и я даже не успел мобилизовать ауру для отсрочки смерти. Потому смерть пришла одновременно и быстро, и медленно.

[Происходит реконструкция травмы вашего убийцы]

Мой мозг не поспевал за быстротой изменения окружающей картинки. В неравномерном ритме быстрого и медленного что-то перепуталось. Как вода и масло. Белое и черное.

И, если можно так выразиться, душа и дух.

Подобно одинокой снежинке, брошенной на жаркую печь, мой мертвый дух безропотно растаял в теле моего убийцы.

[Происходит реконструкция травмы вашего убийцы]

Она была рыбачкой, родившейся давным-давно. И я стал рыбачкой, родившейся давным-давно. В рамках тавтологии она стала мной, а я стал ею.

Как и тогда, как когда я стал Равиэль. Как и тогда, когда я стал Учителем.

Прямо посреди травм человеческого царства она, нет, я, смотрела на море цвета вина.

『Волны плачут.』

Волны пенились. В воздухе витал резкий запах.

Рыбачка знала, что даже у воды есть свой запах.

В спокойные солнечные дни вода была чистой. Но когда издалека накатывали волны, вода потела. В воздух отдавало запахом соли. Когда пахло слюной, в проливах образовывались водовороты. Они сопровождались запахом гниения.

И вот волны лили слезы.

『Надо бежать. Волны плачут.』

Она бормотала инстинктивно.

В ту эпоху человечество еще не избавилось полностью от своего звериного начала.

Люди поговаривали, что в огромной пустыне на юге стоит огромный золотой храм, где живут шаманы или маги, способные запечатать человеческие голоса в причудливых рисунках.

Я знал, что золотой храм называется "пирамидой", а их колдовство называется "письменностью". Она не знала. В ту эпоху лишь мизерная часть человечества наслаждалась даром письма, женщина же плавала на лодке и ловила рыбу.

『Надо спешить...』

Куруруру-!

Повернув лодку, женщина оглянулась. Вдалеке извергался вулкан. На вершине горы бурлила горячая лава. Темные облака. Молния. Дождь из грязи. Вулкан ревел так, словно предрекал конец света.

『...』

Инстинктивно женщина замедлила ход лодки. Она направляла лодку только туда, где слабо чувствовался запах слез волн. Потребовалось больше половины дня, чтобы вернуться домой, в свою деревню на берегу моря, до которой при обычных обстоятельствах можно было бы добраться за сущие минуты.

Деревня исчезла.

『...』

На поверхности воды плавало несколько кусков дерева, все что осталось. При каждом ударе волн о скалы древесина, прижатая к камням, слегка покачивалась.

Никто не выжил.

Она посмотрела на небо.

Надвигались облака. Их породило не небо, их извергла земля. Облака, поднявшиеся с земли, были гораздо плотнее и пахли гораздо сильнее небесных.

Море окрасилось в черный цвет.

『Надо бежать.』

Она вернулась в лодку.

Исчезла не только ее родная деревня, но и соседняя. И соседняя по отношению к соседней. И соседняя по отношению к соседней по отношению к соседней тоже исчезла. Все ранее цеплявшиеся за береговую линию деревни, словно моллюски за клочок жизни, оказались стерты с лица земли.

『Здесь есть кто-нибудь?』

В каждой исчезнувшей деревне оставался хотя бы один выживший. Такой же, как и она.

『Помогите.』

『Волны плачут. И продолжают плакать.』

Выжившие, как и я, чувствовали запах волн. Я, она, кивнула.

『Я знаю. Я тоже чувствую слезы волн.』

『Многие погибли. Боги гневаются. Неужели мир умирает? Может и мы должны умереть?』

『Надо бежать. Быстрее. Быстрее, надо бежать. Иди за мной.』

『Куда?』

『В самую большую деревню.』

Она направила лодку.

Одна превратилась в двух. Двое стали тремя, четырьмя, пятью, шестнадцатью. Все они выжили. Шестнадцать выживших означали гибель шестнадцати деревень. Выжить могли только те, кто лучше всех понимал язык волн в своей деревне.

『Все умерли.』

В самой большой деревне никого не осталось.

『Никого. Ничего. Совсем ничего.』

『...』

Она оглянулась.

К ее удивлению, число лодочников возросло до тридцати человек.

Выжившие уже говорили на отличавшихся друг от друга языках, слишком большое расстояние она проплыла.

『Куда мы направляемся?』

Первый выживший говорил с ней на одном языке. Она все понимала.

『Неужели нам суждено умереть?』

После шестой деревни звуки стали расходиться. Не все можно было понять. Тем не менее смешать звуки не составляло труда.

『■■■■■■■■■ послано нам богами. Боги гневаются.』

После двенадцатой деревни, звуки превратились в причудливый вой. У неё гудело в ушах. Трудно было понять, но если прищуриться и внимательно прислушаться, то общий смысл улавливался.

『■■■■■ плачут, ■ внутри ■■■■■.』

После двадцать четвертой деревни она не могла разобрать звуки. Все спуталось.

Осталась только способность чувствовать слезы волн.

Единственная общая точка соприкосновения для них всех.

『...』

Она посмотрела на небо.

Сколько уже дней мир тонул во мраке?

Было холодно. Рыбаки прижимались телами друг к другу и накрывались соломой, которую только и могли собрать, но зубы их стучали. Щелк, даже сейчас у кого-то стучали зубы. Щелк, щелк. Она, я, тихо слушали стук зубов.

『Надо бежать.』

『Куда?』

『Где-то.』

Начинался Малый ледниковый период.

Эпоха, на протяжении тысячелетий обеспечивающая человечеству комфортные дожди и волны, подходила к концу. Вулкан лишь ускорил апокалипсис. Я знал это благодаря книгам, а она благодаря инстинктам.

На юг. Вдоль побережья на юг. Мимо стертых деревень и заброшенных руин, на юг, на юг.

『■■ ■■!』

Сколько деревень мы уже проплыли?

『■■■, ■■■! ■■■■■■ ■■!』

Вскоре число лодочников, следовавших за ней, перевалило за шестьдесят. Наконец им удалось добраться до "уцелевшей деревни", но она не поняла ни слова из того, что кричали ее жители. Ни одного.

По какой-то причине жители деревни в руках держали копья и бросали камни. Брошенное ими копье пронзило грудь одного выжившего, а камень раздробил голову второму. Тела попадали за борт с плеском.

Первый встреченный ею человек смотрел в её сторону.

『Неужели весь мир умирает? Мы умрем?』

Вопрос постоянно звучал.

И впервые она разомкнула губы, чтобы ответить.

『Нет.』

Началась резня.

Лодочники достали каменные ножи и убили жителей деревни. И она, и все остальные выжившие все-таки были искусными рыбаками. А убивать людей всегда было проще, чем грести на лодках.

『Что они говорят?』

После битвы она позвала выжившего из сорок восьмой деревни и спросила его. Рыбак жил недалеко отсюда и должен был понимать здешние звуки.

『■■■■... ■■■ ■■■■■■ ■■■...!』

『Похоже, они говорят, что нас постигнет божественная кара.』  

Перевел сорок восьмой выживший. Он сказал, что не совсем уверен.

『И они называли нас пиратами.』

『Пираты? Что значит это слово?』

『Похоже, что речь идет о людях моря.』

После этой деревни выживших называли уже не "рыбаками", а "пиратами".

Количество пиратов быстро росло. Сначала их было шестьдесят. Потом девяносто. Больше. Больше. Больше. Больше. Подобно обломкам затонувших кораблей, собирающимся в кучу под напором волн, подобно молодым животным, трущимся шкурами друг о друга в холодный день, все выжившие из разрушенных деревень у моря шли к ней.

『У ■■■■ есть ■■■.』

『Миру пришел конец.』

Один лодочник фильтровал слова другого лодочника.

『■■■ ■■■рли.』

『Все умерли.』

『Может ■ ■■ ■■■■■■ ■■■■■■■?』

『Может и мы должны умереть?』

Сотня рыбаков смотрели на нее.

Теперь она знала, что должна сказать, что может сказать и что хочет сказать. Слова так же напрашивались на язык, как запах волн лез в ноздри.

『Нет.』

Даже перед двумя сотнями человек.

『Нет.』

Даже перед тремя сотнями человек.

『Нет.』

Она ответила тем же.

『Нужно бежать. Идите за мной.』

За ней плыли пятьсот лодок.

『■■■■■■!』

Куда бы они не приходили, начинались конфликты. Они не знали, почему им приходится вступать в бой. Но зато хорошо было известно, что они получат за бой. В "неразрушенных деревнях" прятали зерно. Там делали одежду. Точили каменные ножи.

А значит не было причин избегать битвы.

『■■■■■■! ■■■■■. ■■■■■ ■■■■■■■ ■■■...!』

На юг. Вдоль побережья на юг. Мимо деревень, оставляя за собой руины, на юг. На юг.

『■■■■■■■!』

Мир холодный.

Мир темный.

Как белые ракушки прижимаются к морским скалам, цепляясь ногтями за жизнь, так и мир не умрет, пока они в него вцепились.

『■■■■■...』

Плеск.

Посреди горящей большой деревни она резала ножом.

『■■■■...』

『■■, ■■■■ ■■■■ ■■■■■■■■...!』

『■■ ■ ■■■■■...』

Жители большой деревни кричали.

Оглядев тела тех, кто еще не стал трупом, но скоро им станет, она вдруг сказала:

『Что они говорят?』

『...』

Она позвала выжившую из двенадцатой деревни. Двенадцатая выжившая позвала тридцать второго. Тридцать второй позвал пятьдесят первого, пятьдесят первый – сотую, сотая – сто семидесятого, а сто семидесятый – двести пятьдесят второго.

『Зачем пытаться слушать, что они говорят?』

В конце концов спросил пятьсот восемьдесят первый. Чтобы обменяться одним вопросом и одним ответом с пятьсот восемьдесят первым требовались десятки переводов. Десятки людей говорили по кругу.

Как будто волны.

Как волны, как волны, как волны. Накатываясь десятки раз, рыбаки перешептывались друг с другом.

『Среди жителей больших деревень есть шаманы.』

Она тоже прошептала.

『Они знают магию, запечатывающую звуки.』

Она подняла глиняную табличку и показала ее рыбакам. Там были рисунки. Она не умела ни читать, ни писать.

Но магия всегда такая.

『С помощью их магии мы тоже сможем оставить после себя наши звуки.』

『Зачем нам оставлять наши звуки позади? Волна считается волной до тех пор, пока она не разобьется. Звук её должен исчезнуть за ней. Таков путь волны, и мы следуем ему.』

『Там находится то самое "где-то", куда мы сможем убежать.』

Она указала на глиняную табличку. И показала её каждому рыбаку по очереди. Ей очень хотелось, чтобы каждый из них увидел "где-то".

『Мы должны убежать. Здесь. Место, куда я говорила тебе следовать за мной, находится здесь. Мы прибыли. Мы здесь. Скажи мне.』

『...』

『Что они говорят?』

Волны остановились.

『Я не знаю.』

Сказала пятьсот восемьдесят первая волна.

『Я не знаю.』

『...』

『Я не знаю, что они говорят.』

А потом двести пятьдесят вторая волна сказала, что не знает. Сто семидесятая волна, сотая волна, пятьдесят первая волна, тридцать вторая волна и двенадцатая волна тихо повторили, что они не знают. По мере того, как волны отступали, они вторили одному и тому же звуку.

『Никто не знает.』

Волны в последний раз омыли ее ноги и покрылись легкой рябью.

『...』

А потом шум волн исчез.

『...』

Только одна волна лила слезы.

『...』

Теперь запах слез чувствовался совсем близко. И она знала, почему он не прекращается. Может, она чувствовала, что в конце все так и будет.

Она бросила глиняную табличку прямо в горящее пламя.

『Куда нам теперь идти?』

『Простите.』

С шумом.

『О■. Куда нам идти?』

『Простите.』

Пламя поднималось в небо.

『Куда ■■■ теперь идти?』

『Простите, пожалуйста.』

Вшуууу, Полыхал огонь. Тук. Тук.

『■■■■ ■■■ ■■■■?』

『Простите, пожалуйста.』

Тишина.

[Травма реконструирована]

[Проверка сохранности психики испытуемого…]

[Штраф получен]

5.

Кажется, я по-прежнему слышал шум волн.

– О чем ты, блять, только думаешь?

Пошатываясь, я поднялся на ноги.

Процедура регрессии на 24 часа на сей раз не активировалась.

Все-таки я находился на первом уровне подвала. Мне сказали, что здесь время течет по-другому, совсем не так, как в Башне. Или же Столпы, администраторы, специально приостановили навык? Теперь, когда лисы нет рядом со мной, моя временная шкала утратила свой абсолютный приоритет.

В любом случае, какая разница.

– Грррр...

Передо мной стояли крики.

Точнее, жизнь, ставшая криком.

Нечто, неспособное ни на какие звуки, кроме рева, чем бы оно изначально не было. Послышался лязг метала. Оно рвалось так, словно пыталось разорвать свои цепи и наброситься на меня.

– Значит, через травму ты можешь прожить жизнь мертвых? И так ты сможешь вынести суждение точнее, чем я, потому что я наблюдаю со стороны? Вот, что ты хочешь сказать? Уф.

Я выхватил меч.

– Ага. Может быть. Ты же сама хотела, чтобы я их спросил напрямую. Но видеть со стороны, не важно, насколько близко, не то же самое, что говорить напрямую с душой.

И тогда я оборвал крик.

– …Что?

Волшебнице не хватило времени вмешаться. Мой меч пронзил крик. Крик не изменился – возможно он и так звучал на максимуме, поэтому его легко было рассечь.

И тогда крик рассеялся, как пепел.

– Ты-ты… Что ты сделал...

Открыть карту навыка.

[Навык активирован]

Одна хорошо знакомая мне золотая карта, заработанная мной давным-давно.

+

[Приказ возрождения злых духов]

Ранг: SSS

Эффект: Призывает убитых вами. Мертвые не могут использовать способности, которыми обладали при жизни. Но если вы захотите, мертвые смогут сохранить свои воспоминания и внешний вид, присущий им при жизни. А если не захотите, то они будут призваны как монстры.

※ Однако призывать их можно только раз в неделю.

+

Я прожил жизнь крика.

То есть, я определил [координаты] крика. Я стал шумом, перешедшим в крик.

И теперь я мог [вызвать] крик.

Ну и чего теперь медлить.

[Приказ возрождения злых духов активирован]

Все условия соблюдены.

Растворившийся в воздухе пепел превратился в черную жидкую золу и поднялся снизу вверх. Черная жидкость постепенно обрела форму.

Со знакомыми мне глазами, знакомым мне лицом.

И когда-то моими повадками.

– ...

Голубые, словно море, глаза моргнули и посмотрели на меня.

Тишина окружала нас.

Волшебная палочка незапамятных времен молча за нами наблюдала. Остальные Столпы тоже молчали.

Сейчас только мне и ей дозволено говорить.

– ...

Она открыла рот.

– Кто ты.

Где-то.

Кажется, я услышал шум волн.

– Привет. – Сказал ей я.

Не на языке моей родины, не на языке автоматического перевода Башни, а на языке, который я узнал, прожив её жизнь, через ее уши и рот. Грубом и шершавым. Отдающим запахом моря. Словно что-то ненадолго накатило из далекого моря, разбилось о скалы и исчезло, белое-белое в шуме волн.

Я могу назвать ее имя.

– Первая волна.

И кем я стану для нее.

– Я – твоя Последняя волна.

Я стану для тебя где-то.