От Фансиня исходила настолько давящая мощь, что даже сторонних наблюдателей, стоящих довольно далеко, пробрало морозом по коже, что уж говорить о Се Ляне, которому пришлось раз за разом отступать под натиском его атак?

Только что, сражаясь с Безликим Баем в одиночку, Хуа Чэн справлялся с относительной лёгкостью, однако после появления Цзюнь У принцу с демоном пришлось объединить усилия лишь для того, чтобы сравняться с ним по силе. Преимущество хозяина горы Тунлу в магических силах постепенно дало о себе знать, Се Лянь смутно ощутил, как на него накатывает волна сметающей всё на своём пути мощи.

Кроме того, Цзюнь У облачился в белый доспех – тысячелетний артефакт, выкованный им лично, который практически невозможно пробить. Единственное, о чём следовало позаботиться Цзюнь У, – прикрывать голову. Хуа Чэн действовал саблей поразительно быстро и точно, Се Лянь тоже старался выбирать наилучший момент для атаки, они вдвоём нанесли по прямому удару в горло, сердце, спину, живот и плечи Цзюнь У, но противник даже не шелохнулся!

Му Цин закричал:

— Не тратьте силы! Бесполезно! Его доспех не пробить!

Се Лянь не послушал, только велел Хуа Чэну:

— Бей ниже правого ребра!

Но удар изогнутой сабли в указанное место по-прежнему не принёс результата.

— Я же сказал, бесполезно! – вновь вмешался Му Цин. – Лучше сначала придумайте, как отдалиться от него, а мы присоединимся к битве! Фэн Синь! Где твои стрелы?

Фэн Синь карабкался по скале, чтобы поймать духа нерождённого, который показывал ему язык и плевался слюной. Но услышав призыв Му Цина, сразу отозвался:

— Хорошо! Я иду!

Тем временем Се Лянь настаивал:

— Продолжай, не останавливайся! Бей ниже правого ребра!

— Ваше Высочество! – обратился к нему Фэн Синь. – Этот доспех очень крепок, даже несколько сотен ударов не смогут его разбить!

— Всё в порядке, делай, как я говорю! Нескольких сотен ударов не понадобится! – не унимался принц.

Хуа Чэн, не задавая вопросов, нанёс несколько ударов Эмином. Неожиданно в месте, где клинок сабли коснулся доспеха, появилась маленькая трещина.

А следом потекла кровь. Клинок Эмина вошёл в живот Цзюнь У чуть ниже правого ребра!

Хуа Чэн, стоя перед Цзюнь У, держал саблю одной рукой и не сводил сурового взгляда с противника. Се Лянь же очутился сбоку и велел Жое воспользоваться моментом и сковать руки Цзюнь У, чтобы тот не мог защититься.

Му Цин оторопел:

— Как такое возможно?

Как случилось, что тысячелетний доспех столь просто оказался пробит Хуа Чэном???

Затянув Жое покрепче и не отводя взгляда от Цзюнь У, Се Лянь обратился к нему:

— Забыл? Мы с тобой сразились однажды, восемьсот лет назад.

Фэн Синь и Му Цин поняли:

— Второе вознесение?

Тогда Се Лянь обратился к Цзюнь У с просьбой низвергнуть его, но кроме того, пожелал померяться с ним силами.

И хотя в той битве они условились не жалеть друг друга, наверняка Цзюнь У всё же не стал сражаться во всю мощь.

А вот Се Лянь выложился на полную.

Принц нанёс больше тысячи ударов, из которых более четырёхсот достигли цели. И из тех четырёх сотен одна сотня пришлась ровно в то самое место.

Се Лянь без устали совершил более трёх тысяч выпадов и, наконец, пробил практически несокрушимую защиту тысячелетнего доспеха Цзюнь У, вонзив меч ему под правое ребро.

Именно туда, куда Хуа Чэн теперь направил саблю!

Вышло так, что восемьсот лет назад Се Лянь оставил на белом доспехе след. И понадобилось всего три удара, чтобы Хуа Чэн смог его пробить!

Кроме того, сабля Хуа Чэна оказалась ещё острее, чем предполагал Се Лянь. Клинок, вошедший в живот, наверняка нанёс противнику тяжёлое ранение!

Но стоило принцу немного перевести дух, он услышал голос советника:

— Бесполезно! Он…

По логике вещей, столь серьёзное повреждение должно было ограничить Цзюнь У в движении, но тот лишь опустил взгляд на рану, и при этом выражение его лица осталось неизменным. Се Лянь только успел заподозрить неладное, когда Цзюнь У слегка шевельнул связанными руками.

После чего послышался едва уловимый звук разрыва ткани, и руки Цзюнь У освободились.

Жое… порвалась!

Белая шёлковая лента, разорванная пополам, без признаков жизни опала на землю. Ещё миг, и принц почувствовал, как кто-то схватил его за шею и поднял вверх!

Он услышал возглас Хуа Чэна «Ваше Высочество», вот только этот голос вдруг оказался где-то далеко. Зато голос Цзюнь У зазвучал совсем рядом:

— Сяньлэ, неужели ты думаешь, что меня в этой жизни пронзали меньше твоего? Решил, что я не сочту это пустяком?

Вдалеке раздался голос советника:

— Даже если вы проткнёте его сто восемьнадцать раз, это не возымеет действия! Потому что… он, похоже… уже не способен почувствовать боль…

Ни один мускул не дрогнул бы на лице Се Ляня, даже если его бы пронзило прямо в сердце мечом насквозь. Цзюнь У… был таким же.

Фэн Синь, который уже натянул лук в сторону Цзюнь У, опустил оружие со словами:

— Что?! Но ведь тогда получается, ранить его или не ранить – нет никакой разницы?!

Му Цин вставил:

— Заодно сообщу вам ещё одну плохую новость. Я кое-что заметил, и подозреваю, что скорость его самоисцеления даже намного выше, чем скорость, с которой наносятся раны.

— Что?!

Тем временем Се Лянь уже сам убедился в том, что это чистая правда.

С такой страшной раной любой другой на месте Цзюнь У сложился бы пополам от боли, но тот уже перестал истекать кровью.

— Не стоит так удивляться, — произнёс Цзюнь У. – Мне слишком часто вонзали нож в спину, и я умер бы уже тысячу раз, не научившись мгновенно исцеляться. Впрочем, вы двое… поистине весьма неплохи. — Он улыбнулся. – За восемьсот лет мне нанесли всего два ранения, мечом и саблей, и это ваших рук дело. Собиратель цветов под кровавым дождём, встань подальше, ты ведь не хочешь увидеть, как я сломаю Сяньлэ шею?

— …

Лицо Хуа Чэна сделалось мрачнее некуда, в глазах закипела ярость, но на его глазах Цзюнь У подвесил Се Ляня над краем Небесного моста – стоит разжать пальцы, и принц упадёт в пламенный поток с высоты в сотню чжанов. Поэтому Хуа Чэн немедля опустил оружие, однако из рук не выпустил, и медленно отступил на несколько шагов.

Он выглядел довольно спокойным, однако сабля в его руке выдавала его с головой. Эмин страшно разволновался, бешено завращал глазом, затем уставился на Се Ляня. Когда Хуа Чэн оказался на самом краю моста, Цзюнь У наконец сказал:

— Достаточно.

Он держал Се Ляня так, что они смотрели друг другу прямо в глаза, но потом Цзюнь У вдруг впечатал принца в каменную стену!

Удар был настолько безжалостным, что у Се Ляня загудело в голове, а изо рта и носа смазанными ручейками потекла кровь, каплями падая с подбородка. Где-то вдалеке, кажется, послышались испуганные крики, но принц не различал, кто кричит, он уловил только спокойный голос Цзюнь У прямо возле уха:

— Сяньлэ, вот ты ударился головой о стену, тебе больно?

Се Лянь не расслышал и не ответил ему. Тогда Цзюнь У снова ударил его лицом в стену, повторяя:

— Больно? Больно? Больно?

Каждый вопрос сопровождался ударом, и в результате Се Лянь громко закричал, но только кричал он следующее:

— Сань Лан, не подходи! Всё хорошо, я в порядке! Только не приближайся!

По крайней мере, сейчас не время. Подходящий момент ещё не наступил!

Хуа Чэн дёрнулся вперёд с первым же ударом, но не успел сделать и двух шагов, как услышал наказ Се Ляня, и потому заставил себя замереть на месте.

При этом его лицо сделалось совершенно свирепым, вены на тыльной стороне ладоней, казалось, вот-вот лопнут, руки неудержимо дрожали от плечей до кончиков пальцев.

А Цзюнь У с абсолютно невозмутимым видом продолжал остервенело вдалбливать Се Ляня в скалу, словно безумный, непрестанно спрашивая:

— Больно? Больно?

— Ваше Высочество!!! – воскликнул советник, обращаясь неизвестно к которому из двоих.

Се Лянь, уперевшись окровавленными руками в неровную поверхность скалы, проревел сквозь зубы:

— …Больно!!!

Лишь тогда Цзюнь У наконец удовлетворённо улыбнулся, отпустил несчастную голову Се Ляня и поставил его на ноги.

Се Лянь, обхватив руками всё ещё гудящую голову, осел на мост, и слёзы вместе с кровью неподконтрольно покатились по его щекам. Цзюнь У, присев рядом, вгляделся в лицо принца, вдруг протянул руку и погладил его по голове, затем аккуратно помог стереть кровь.

— …

Жест вышел наполненным теплом и лаской, словно отец сидит рядом с ребёнком, которого сам только что избил до безобразия, и утешает его. От такого зрелища у Фэн Синя и Му Цина кровь застыла в жилах.

— Он… он… он в самом деле обезумел?

Рука Хуа Чэна, сжимающая саблю, захрустела суставами, а зрачок в глазу Эмина резко сузился, при этом сам глаз будто бы покрылся кровавыми прожилками.

Се Лянь, не пророняя ни звука, лишь позволял Цзюнь У стирать кровь со своего лица. Цзюнь У тем временем размышлял вслух:

— Ну что за глупое дитя, раз тебе больно, почему ты не одумаешься? Считаешь, если биться головой о стену, то стена упадёт сама? Почему бы не изменить собственное направление?

Се Лянь ответил:

— Не одумаюсь.

Цзюнь У вспылил, замахнулся и нанёс такой удар, что Се Лянь распластался на мосту!

Голова принца всё ещё кружилась, когда Цзюнь У снова приподнял его одной рукой. По его тону было ясно, что он скоро потеряет терпение.

— Тебе непременно нужно вывести меня из себя? Я спрошу ещё раз. Ты исправишься или нет?

Се Лянь, кашлянув, выплюнул полный рот крови.

— Не исправлюсь.

Маска мягкости на лице Цзюнь У наконец треснула, сквозь неё промелькнул гнев.

Советник, мрачный как туча, заметил этот недобрый знак и поспешно выкрикнул:

— Ваше Высочество! Вы ведь никогда не желали смерти этому дитя, он всегда вам очень нравился! Вы сами говорили, разве не помните?!

Цзюнь У холодно усмехнулся:

— Не будь это так, я бы не стал восемьсот лет тратить всё своё терпение и снисхождение на него одного. Он бы давным-давно обернулся частью фундамента столицы бессмертных, попираемый тысячами ног. – Он повернулся к Се Ляню и вновь неожиданно пришёл в ярость: — Но только он не ценит доброго отношения, упрямится, капризничает, никак не желает меня слушаться! Постоянно выступает против! Не исправишься? Хорошо, тогда давай проверим, упадёт ли эта стена, если я разобью об неё твою голову!

Советник, видя, что Цзюнь У опять схватил Се Ляня, поспешил остановить:

— Ваше Высочество! Ваше Высочество!!! Его Высочество… молодой принц просто несмышлёныш, пощадите его в этот раз, будет вам! Однажды он образумится…

Цзюнь У бросил на него взгляд, и его улыбка сделалась ещё холоднее.

— Ты решил, что я по-настоящему обезумел? Не надейся меня обмануть. В душе ты, должно быть, считаешь истинным несмышлёнышем не его, а меня?

Советник так и застыл, а Цзюнь У продолжил:

— Ты всем сердцем желал взрастить его, наставлял его, наверняка лишь потому, что в твоих мечтах он мог бы превзойти меня. Так ты бы доказал, что я ошибался, но ты был прав, вы были правы. Ты бы мог разочарованно вздыхать, глядя на теперешнего Цзюнь У, но превознося призрачный образ совершенного наследного принца Уюна. Разве не эту цель ты преследовал? Думаешь, я не знаю, о чём ты думал?

— Нет! Не надо опять начинать спор о том, кто прав, кто виноват, кто победил, кто проиграл, я никогда не имел подобных мыслей! – ответил Мэй Няньцин.

Но Цзюнь У его уже не слушал, его голос сделался резким:

— Даже не думайте! Я вам говорю, даже не думайте! Никому не дано превзойти меня! И тем более – ему! – Он рассмеялся словно сумасшедший, затем вновь схватил Се Ляня и принялся бить головой о скалу с криками: — Ты исправишься? Исправишься? Исправишься?!

Се Лянь, будто следом лишился рассудка, схватил Цзюнь У за руку и орал:

— Не исправлюсь! Не исправлюсь! Не исправлюсь!!!

От ударов у принца из глаз посыпались искры, нестерпимая боль пронзила голову, но он упрямо повторял одно и то же, не собираясь давать ответ, который Цзюнь У хотел услышать, лишь прямо заявлял: а вот и не исправлюсь!

Он слишком долго терпел. Как будто все эти годы ждал лишь этой возможности, чтобы, истекая кровью, плакать и орать во всю глотку:

— Вот и не исправлюсь! Будет больно – не исправлюсь, настигнет смерть – не исправлюсь, никогда не исправлюсь!!!

Теперь не Цзюнь У довёл Се Ляня до безумия, а уже Се Лянь до безумия разгневал Цзюнь У!

Глаза Цзюнь У налились кровью, он собрался преподать ещё один урок принцу, но вдруг застыл и опустил взгляд, увидев, как на его плечо обрушилась длинная сабля, и ощутив, как в спину ровным рядом летят восемь длинных стрел, выструганных из веток.

Но для него это был сущий пустяк, ведь ни сабле, ни стрелам не пробить его белый доспех. Проблема лишь в том… что его правая рука исчезла.

Рука, которой он держал Се Ляня, исчезла. Пропала от самого запястья, где теперь виднелся ровный срез. Се Лянь исчез вместе с ней.

Затем Цзюнь У обернулся, и что-то с яростным порывом полетело прямо на него. Взмахнув левой рукой, он схватил летящий предмет и обнаружил, что это и есть его собственная правая кисть.

На другой стороне Небесного моста Хуа Чэн держал в объятиях окровавленного Се Ляня, одной рукой сжимая саблю и обнимая принца за плечи, другой зажимая рану на его голове. Его голос звучал угрожающе:

— Убери… свою грязную лапу.

Не желая признавать поражение даже под страхом смерти, Се Лянь окончательно разозлил Цзюнь У, чтобы тот наконец ослабил бдительность!

Цзюнь У, взяв свою правую кисть, приставил её обратно к запястью, пошевелил рукой и выдернул стрелы из спины. Затем вдруг вспомнил кое о чём, обернулся и как раз увидел за своей спиной побледневшего Му Цина, сжимающего в руках длинную саблю. Тот, поймав на себе его взгляд, немного испугался, но всё же заставил себя, забыв о страхе, сохранять невозмутимость. Но надолго эта невозмутимость не задержалась.

Цзюнь У, посмотрев на своё плечо, спокойно произнёс:

— И всё же тебе, в сравнении с Сяньлэ, не хватает мастерства.

На лице Му Цина лишь дрогнул мускул, но тут сабля выпала из его рук, и выражение совершенно переменилось. Он дёрнул рукав, уставившись на своё запястье, где чёрная проклятая канга сжалась сильнее, а вокруг неё яснее проступили сосуды, словно кровь со всего тела неудержимо потекла к этому месту.

Фэн Синь, видя, что Му Цин стоит, не шевелясь, закричал ему:

— Чего ты встал, беги!

— Фэн Синь, дурья ты голова, — одёрнул советник, — у него ведь ранены ноги, как он побежит?

Фэн Синь от неожиданности выругался:

— Твою ж мать!

Он совершенно забыл об этом!

В прошлом Му Цин, наверное, закатил бы глаза от злости на Фэн Синя, но теперь… даже имей он возможность убежать, это не помогло бы. С кангой на руке беги, сколько вздумается, не поможет!

Фэн Синь, выругавшись, хотел было прийти на помощь, но Цзюнь У вдруг запустил в него те стрелы, которые только что вынул из собственной спины. Фэн Синь только и успел почувствовать холод в сердце, опустил взгляд и обнаружил, что все восемь стрел вернулись к нему и теперь торчат из его груди!

Цзюнь У же медленно направился к Хуа Чэну и Се Ляню. Хуа Чэн, не удостаивая противника взглядом, обнимал Се Ляня и звал:

— Гэгэ? Гэгэ?

Се Ляню так досталось, что он лишь спустя некоторое время пришёл в себя, до сих пор ощущая, как ужасно болит голова. Но даже не открыв глаз, он первым делом спросил:

— Сань Лан? Ты в порядке?

Хуа Чэн, посмотрев на принца, вдруг прижал его к себе сильнее и с нежностью произнёс:

— Я в полном порядке. Лучше бы ты позаботился о себе.

Он крепко сжал принца в объятиях, при этом стараясь не касаться его ран. Се Ляню пришлось приложить усилие, чтобы открыть глаза, и перед ним предстала жуткая картина происходящего.

Му Цин словно окаменевший остался стоять на месте, одной рукой крепко схватив себя за запястье, словно в противостоянии с кангой-кровопийцей. Но по его мертвенно-бледному лицу было ясно – долго он так не продержится.

Фэн Синь, хоть его и не пронзило стрелами насквозь, всё же оказался серьёзно ранен, и теперь упал на мост. Дух нерождённого, от радости то и дело издавая странные вскрики, скакал вокруг него, наступая Фэн Синю на лицо, отчего тот приходил в ярость, но пошевелиться не мог, иначе его раны стали бы ещё серьёзнее.

Небесный мост тем временем рушился, участок за участком, и они в любой момент могли упасть следом!

Се Лянь, поняв, в каких обстоятельствах они оказались, от испуга захотел подняться, и Хуа Чэн поддержал его под руку. Они вместе посмотрели вперёд, на медленно приближающегося к ним Цзюнь У.

В свете пламени, окружающего со всех сторон, его фигура казалась чрезмерно высокой и отбрасывала огромную тень. Се Лянь, старательно стерев с глаз и лица кровь, уставился на эту фигуру.

В руке Цзюнь У держал Чжусинь, направив переливающийся духовным сиянием клинок в сторону и вниз. Сейчас казалось, что вовсе не он в приступе безумия вбивал Се Ляня в скалу, а кто-то другой.

— Сяньлэ, ты прекрасно понимаешь, что твоё поражение неизбежно.

Цзюнь У знал Се Ляня, как никто. Знал всё о его технике боя, а также полностью превосходил его в магической силе. К тому же, даже ещё не вступив в схватку с Цзюнь У, принц почувствовал, что и боевой дух, и магические силы того возросли. Гора Тунлу – его владения, и это заметно подавляло любого противника.

Наверное, он прав – подумал Се Лянь. Принцу не победить.

Но даже если так, он непременно должен сразиться!

Только Хуа Чэн вдруг сказал:

— Нет. Ваше Высочество, ты сможешь победить его.

Се Лянь застыл и перевёл на него взгляд, а Хуа Чэн, так же внимательно глядя на принца, добавил:

— Ты сможешь победить. Ты сильнее его.

Его единственный глаз сиял так ярко, будто внутри что-то горело. Хуа Чэн уверенно сказал:

— Верь мне. Он ошибается, а правда на твоей стороне. Ты сильнее его. Ты намного сильнее!

Цзюнь У издал тихий смешок, должно быть, счёл слова Хуа Чэна смехотворно наивными. Или, может, развеселился из-за мощи, которой поигрывал в ладони.

Сила веры тысяч и тысяч последователей сейчас находилась в его руках!

Но Хуа Чэн схватил принца за плечо.

— И что с того? Это просто десятки тысяч глупцов, они ничего не стоят! А тебе достаточно одного последователя.

Достаточно одного последователя?

Се Лянь не успел сообразить, что происходит, когда Хуа Чэн притянул его к себе.

Глаза принца широко раскрылись.

В его тело бешеным потоком ворвались магические силы.

В этот раз, в отличие от любого из предыдущих случаев, передача магических сил произошла категорически насильно, даже призрачные бабочки и озлобленные духи, казалось, ощутили эту пугающую мощь. Находящиеся слишком близко к Хуа Чэну и Се Ляню бабочки и духи просто-напросто взорвались, послышались хлопки и пронзительный визг.

Принц почувствовал, что его пальцы вот-вот задёргаются в судорогах, ноги задрожали так, что он, казалось, сейчас рухнет на колени, не в силах стоять. В душе Се Лянь кричал – остановись, не надо, но Хуа Чэн обеими руками крепко держал его голову, не давая отстраниться, не позволяя отказаться.

Спустя какое-то время Се Лянь ощутил, как напряжение на шее спало.

Одновременно с этим Хуа Чэн наконец отпустил принца, и у того подкосились ноги – упав на колени, Се Лянь упёрся руками, только так ему удалось сохранить равновесие.

Цзюнь У остановился, глядя в их сторону с посуровевшим лицом. А Фэн Синь, лежавший вдалеке от них, проговорил, не веря своим глазам:

— В-ваше Высочество, твоя… твоя?..

Се Лянь дрожащими руками притронулся к шее.

Ничего нет.

Хуа Чэн влил в него слишком много магических сил. Правда, слишком много, их количество вышло далеко за пределы, которые способна запечатать проклятая канга.

Оковы, что сдерживали Се Ляня больше восьми сотен лет, оказались сломаны!