8:07 утра. Сегодня воскресенье, так что я мог позволить себе поспать чуть дольше обычного. Сквозь окно пробивался солнечный свет и падал прямо на кран в ванной. Подавив зевок, я повернул рычаг в сторону тёплой воды — хотелось хоть как-то согнать холод, пробравшийся до самых босых ног, и умыл лицо.

Открыв дверь в гостиную, я бросил привычное:

— Доброе утро.

— Доброе утро, Юта, — отозвался мой старик.

— Доброе… утро, Юта, — сонно пробормотала Акико-сан.

Похоже, они уже успели позавтракать — на столе стояли только две тарелки с едой, прикрытые плёнкой. Я заметил яичницу с ветчиной, салат и мисо-суп — классический воскресный завтрак семьи Асамура. Обычно к нему шли тосты, но похоже, отец окончательно капитулировал перед чарами мисо-супа Акико-сан. Теперь к традиционному японскому завтраку добавлялся совсем неяпонский гарнир. Впрочем, и мне, наверное, пора привыкать, чтобы наконец-то начать получать от этого удовольствие.

— …Хм? А где Аясэ?

— Ещё спит.

— Опять, наверное, засиделась допоздна…

Может, стоит её подождать: всё же завтракать в компании куда приятнее, чем в одиночку.

— Не знаю, когда она встанет, так что можешь её не ждать.

— Ну… ладно, так и сделаю.

— Сейчас разогрею тебе мисо-суп.

— Спасибо.

Я положил хлеб в тостер, а яичницу с ветчиной отправил в микроволновку. Когда всё было готово, снял плёнку с тарелок, достал румяные, хрустящие тосты и сел за стол. Акико-сан как раз поставила передо мной горячий мисо-суп.

— Она уснула в гостиной с наушниками. Даже не услышала, как я вошла.

Акико-сан рассказала, как Аясэ вернулась домой прошлой ночью. Хотя она работает в баре на ночной смене, домой пришла около трёх — для неё это даже рановато. Неужели и правда так долго занималась?

По словам Акико-сан, Аясэ спала в наушниках, а перед лицом — какие-то листы с текстами на английском. Я сразу понял, в чём дело: ведь скоро у нас экскурсия, а времени на учёбу почти не осталось. Я только мысленно отметил: вот уж кто действительно целеустремлённый.

Насколько помню, я всего один раз видел, как Аясэ заснула в гостиной. Обычно она держится строго и не позволяет себе расслабляться — особенно дома. Может быть, это значит, что она начала нам доверять? С момента, как они с мамой переехали, прошло уже больше восьми месяцев. И мне приятно видеть, как она понемногу начинает воспринимать нас как семью.

Может, если я буду есть помедленнее, она как раз проснётся к концу моего завтрака.

— Приятного аппетита, — сказала Акико-сан.

Я капнул немного соевого соуса на яичницу с ветчиной, аккуратно перенёс её на тост с помощью палочек и поднёс ко рту. Главное — чтобы желток остался целым и оказался точно по центру. Есть надо с краёв — и оставить центр напоследок, чтобы насладиться его насыщенным вкусом в самом конце. Мягкий желток и хрустящий хлеб — это прям настоящее удовольствие...

— Ты так похож на своего отца, Юта.

— Пфх, кх-кх-кх! — я закашлялся, чуть не подавившись.

— Ой, боже. Вот, попей воды, — протянула Акико-сан чашку.

— Спасибо...

— Не за что. Не торопись, — улыбнулась она, прислонив щёку к ладони. — Ну честно, ты и Таити как две капли воды.

— Правда?

Никогда об этом не задумывался. Да и за столом я на моего старика почти не смотрю. Но если она это заметила — пусть будет так.

В этот момент Акико-сан вдруг хлопнула в ладоши.

— Сегодня же День святого Валентина, да?

— Эм... да.

— Тогда... держи!

Она протянула мне небольшую коробочку с ленточкой. Я обратил не неё внимание, когда грел завтрак. И вот теперь мне стало любопытно, что же там внутри. Я немного замешкался, но всё же поблагодарил. Наверное, это тот самый «мамин шоколад»*, который дарят в День святого Валентина. Его иногда называют «последним бастионом». Забавно, как такая мелочь вдруг даёт понять: у меня теперь действительно есть мама.

*Для простоты, на 14 февраля в Японии продаётся не только дружеский шоколад, но и шоколад от матери, шоколад коллегам по работе, обязательный шоколад, шоколад для любимого человека и так далее. Каюсь, что допустил ошибку в прологе, когда Мая дарила Асамуре шоколад, он был обязательным, то есть для друга без какого-то либо подтекста. Дружеский же дарят самым близким подругам. Именно что подругам.

И в этот момент с дивана послышался голос моего старика...

— А как же я?..

Похоже, мой старик остался без шоколада. Да на столе вроде бы больше ничего не было. Акико-сан посмотрела на пустующее место рядом с ним, потом перевела взгляд на него — и, выдержав паузу, с лёгким недоумением сказала:

— А?

— Не может быть... — протянул он с видом человека, чей мир вот-вот рухнет, а Акико-сан, хихикнув, высунула язык.

— Шучу, для тебя есть отдельный шоколад, — сказала она, направляясь к холодильнику.

Она достала белую прямоугольную коробку и протянула ему. Мой старик взял её, положил себе на колени и открыл. Внутри оказался шоколадный торт.

— Шоколадный шифоновый торт, — уточнила она.

— Ты приготовила его специально для меня?

— Это же особенный день для нас двоих, так что пусть он будет запоминающимся, верно? Я совсем немного его подсахарила, чтобы ты не жаловался на несварение и ел без всяких опасений.

— Ха-ха... О, Боже. Ты не должна была это говорить, — пробормотал он, смущённо почесав нос.

Со стороны это выглядело довольно забавно: вот он, глава семьи — и тут же в роли «антипатриарха». Зная его характер — мягкий, вечно сомневающийся и нерешительный — это неудивительно. Если сравнивать Акико-сан с моей родной матерью, то, без сомнения, она куда больше подходит ему. На самом деле, даже она, похоже, не обращает внимания на то, что чаще всего принимает решения сама. В конце концов, характеры людей и их отношения — штука тонкая и изменчивая.

Меня действительно удивило, что Акико-сан испекла торт специально для него. В её внимании к деталям, в том, как она уверенно действует, было что-то, что сразу напомнило мне Аясэ. Они и правда очень похожи.

— Я приготовлю кофе. И возьму нож, вилку и тарелку, — сказала она.

— Эм-м-м... Я сам справлюсь.

— Спасибо, Таити.

— Это я должен говорить. С Днём святого Валентина, Акико.

— Да. С Днём святого Валентина.

Они посмотрели друг на друга так тепло, будто пытались растопить шоколад только своими взглядами. И тут я вспомнил, как Мару однажды сказала, что нормально, когда пары флиртуют на глазах у других. По крайней мере, лучше уж так, чем скрывать свои чувства.

Стараясь не мешать и не почувствовать себя лишним, я просто отвернулся и спокойно доел свой завтрак.

* * *

***

Утренние занятия в подготовительной школе подошли к концу, и начался обеденный перерыв. Я вышел из здания и направился в ближайший магазин — прикупить что-нибудь на обед. Стоило мне приблизиться, как двери распахнулись автоматически.

Первое, что бросилось в глаза — повсюду царил красный цвет. Полки были буквально завалены шоколадом: слева и справа, сверху и снизу. Самые верхние полки занимал брендовый шоколад от известных компаний — тот самый, который особенно ценят у нас в школе девушки. Один такой стоил почти как три онигири. Неподалёку я заметил одну такую группу примерно моего возраста. Чуть позже к ним подошёл мужчина в строгом костюме и взял с нижней полки огромную коробку шоколадных конфет. Похоже, собирался раздавать коллегам на работе — типичный офисный ритуал на День святого Валентина.

Я прошёл мимо, направляясь вглубь магазина, размышляя, что бы взять на обед. Хотелось не тратиться зря — впереди у нас экскурсия, а значит, деньги ещё пригодятся. Вариантов оставалось немного. В итоге я решил, что сегодня обойдусь одними онигири.

У кассы самообслуживания я как-то автоматически поднял взгляд — и тут передо мной оказалась знакомая высокая фигура.

— А, я только что закончила, так что, пожалуйста, проходи... О! Какое совпадение.

Обернувшаяся ко мне девушка оказалась Фудзинами — знакомая из подготовительной школы.

— А, Фудзинами.

— Вот так встреча. Ах, прости, не хотела мешать.

— Всё в порядке.

Я отсканировал штрих-код и оплатил через смартфон, но слегка замешкался, когда начал складывать онигири в сумку. Фудзинами заметила и сказала:

— Если ты собираешься есть в школе, могу помочь донести, — сказав это, она приоткрыла свою сумку.

Внутри — несколько сэндвичей, хлеб и кофе.

— Эм-м-м… Спасибо. Но если хочешь, я и сам могу понести.

— Один онигири не так уж и тяжёл. Но, если тебе так станет легче… — сказала она с улыбкой. — Хорошо, принимаю твою помощь.

Я положил онигири в её сумку, и мы пошли вместе.

Мы вышли из магазина и направились к обеденному залу в школе. Там уже собралось немало народу — не удивительно, многие предпочитали проводить большой перерыв именно здесь. Мы нашли свободный столик, сели рядом, и я передал Фудзинами её пакет, вытащив свои онигири.

— Спасибо.

— Не обращай внимания. И тебе спасибо, что нёс, — с улыбкой ответила она.

Фудзинами аккуратно достала еду и, разложив содержимое, использовала сам пакет как подложку. Сэндвичи, хлеб, кофе — всё выглядело очень упорядоченно, даже элегантно.

Я заметил, что уставился на неё. Она тоже это заметила.

— Это просто привычка. Когда доем, пакет отправится в мусорку, — спокойно сказала она.

— А, понятно… Прости, что таращился.

— Да ничего. Кстати… раз уж мы заговорили о привычках, можно я тебя кое о чём спрошу? Если не хочешь — не отвечай. Почему ты сначала не хотел класть онигири в мою сумку? Боялся, что он помнётся?

— Эм… не совсем. Возможно, это прозвучит странно, но… я подрабатываю в книжном магазине.

— И как это связано?

— Иногда на работе я чувствую… напряжение. Особенно из-за краж. Даже если стараешься быть внимательным, они всё равно случаются.

— Понимаю. Неприятные клиенты?

— В том числе. Но больше всего — именно кражи. Камеры в магазине есть, конечно, но сам факт, что приходится подозревать обычных покупателей — это… тяжело. Нас учат относиться к людям с уважением, но мы также обязаны одновременно быть настороже. Это как жить в постоянном противоречии.

— Понимаю.

— Об этом мне рассказывала старшая коллега. Не знаю, насколько это повсеместно, но она дала мне дельный совет: всегда обращай внимание на большие сумки или рюкзаки.

— Например, как твоя? — Фудзинами посмотрела на спортивную сумку у моих ног.

— Именно. Если бы это был обычный пакет, по его форме сразу можно было бы понять, что внутри.

А вот сумка типа «boston» — объёмная, на молнии, в неё легко можно спрятать пару книг, и никто снаружи этого не заметит. Такие вещи и вызывают подозрение.

Но от этого становится только труднее: ведь ты сам начинаешь чувствовать себя некомфортно: я вынужден подозревать людей, которые, возможно, вообще ни при чём.

— Теперь ясно. То есть ты переживал, что тебя примут за вора, даже несмотря на то, что заплатил за онигири? Хотя, если бы у тебя был чек, проблем бы не возникло. Но, скорее всего, тебе просто неприятно, что кто-то может так подумать, да?

Я кивнул.

— Мне вообще неудобно класть покупки в магазинные пакеты. А платить за пакет ради одного онигири — всё равно что выбрасывать деньги на ветер.

Не ожидал, что Фудзинами так легко поймёт, что хотел ей объяснить. Если бы не её предложение, наверное, просто вышел бы, крепко сжимая чек в руке.

— Понимаю. Но удивительно, что тебе этого хватит на обед. Ты, наверное, мало ешь?

— Да нет, просто стараюсь экономить. У меня же скоро экскурсия.

— Школьная? В такую холодину?

— Ну… насчёт времени точно не знаю. Но у нас в школе, вроде бы, каждый год её проводят примерно в это время.

Я не уверен, как бывает в других школах, но, кажется, обычно такие поездки устраивают летом, на третьем году старшей школы. А у нас — подготовительная, так что, скорее всего, решили провести сейчас, чтобы не мешать подготовке к выпускным экзаменам.

— А куда вы поедете? В Киото? Или куда-то поблизости?

— В Сингапур.

— За границу? — удивлённо пробормотала Фудзинами. Хотя для такой школы, как наша, это не особо редкость. — Я бы тоже хотела куда-нибудь съездить. Завидую немного.

Похоже, в её школе экскурсии скромнее… или вообще их нет.

— Даже если бы были, — продолжила она, — не факт, что я бы поехала. Скорее всего, предпочла бы отложить деньги на университет.

Я не стал говорить: «Как жаль». Она вряд ли обрадовалась бы такому сочувствию. На самом деле, она напоминала мне Аясэ — такая же рассудительная и сдержанная.

— Зато, как только поступлю, у меня будет куча возможностей: и за границу слетать, и попутешествовать, и с новыми людьми познакомиться.

— Наверняка будет весело, если удастся с кем-то пообщаться.

— С английским у меня всё нормально, так что не переживаю. А у тебя как, Асамура?

— Не думаю, что смогу свободно говорить на нём.

— Вот уж не ожидала. У тебя ведь хорошие оценки, не так ли?

Сомневаюсь, что одной зубрёжки из учебника достаточно, чтобы заговорить свободно. Я ведь даже не слушаю подкасты или аудио на английском. Кстати, вчера Аясэ уснула прямо на учебниках по английскому.

— А ты хорошо говоришь по-английски, Фудзинами?

— В какой-то степени, да.

— Звучит круто.

— Это, скорее, благодаря окружению. На деле всё не так уж радужно, — сказала она с лёгкой улыбкой.

Я вспомнил, что она живёт с тётей. По её рассказам, среди их знакомых есть человек из Южной Азии, который владеет рестораном. Он часто говорит по-английски, и Фудзинами туда заглядывает довольно часто.

— Сначала я вообще ничего не понимала. Но постепенно, когда старалась вникнуть в суть, начала улавливать знакомые слова

— С кем поведёшься, от того и наберёшься, — усмехнулся я.

— Типа того. Хотя, скорее, — «всё приходит с практикой». За границей, если не говоришь на местном языке, многое проходит мимо. Может, это просто моё восприятие. Иногда вроде всё понимаешь, а на деле — мимо. А бывает наоборот: так увлечёшься разговором, что всё остальное забываешь.

— Например?

— Ну, например, теряешь счёт времени. Заговоришься — и не замечаешь, как оно летит, — сказала она, собирая мусор и аккуратно завязывая пакет.

Я только начал понимать, что она делает, как вдруг заметил, что вокруг почти никого не осталось. Достав смартфон, удивился — до начала второй половины занятий оставалось всего две минуты.

— Понятно.

— Пора идти, а то зря деньги платили, — спокойно заметила Фудзинами.

Мы поспешили в коридор. Я шёл рядом с ней, думая о том, сколько всего можно узнать просто из обычного разговора.

* * *

***

Занятия в подготовительной школе закончились, и к тому времени, как я вышел из здания, солнце уже село. Я накинул на шею грелку, которую мне подарила Аясэ, и поехал на велосипеде в книжный магазин недалеко от станции Сибуя. Холодный ветер бил в лицо, и стоило только моргнуть — из глаз тут же начинали течь слёзы. Даже думать не хотелось, как станет холодно после смены. Может, стоило бы отказаться от велосипеда хотя бы в такие морозные дни?

Оставив его на стоянке, я вошёл в тёплое помещение книжного магазина. Из моих губ невольно вырвался облегчённый вздох. Направившись в помещения для сотрудников, я переоделся в униформу в раздевалке и вышел в зал — пройтись, посмотреть, в каком состоянии полки и столы.

— О, младший! — позвала меня Сиори Ёмиури, моя старшая коллега. Похоже, она только что пришла: ещё не успела переодеться.

— Добрый ве... нет, доброе утро?

— Почему «доброе утро», если на улице вечер?

— Беру с тебя пример. Разве в этой индустрии не так принято?

— Ах, точно-точно. Ты у нас такой внимательный, Фелпс.

— Кто это вообще?

С учётом того, как часто старшая Ёмиури сыплет отсылками, можно было не сомневаться — это персонаж из какого-то романа. Только вот она никогда не думает, пойму ли я её. Иногда это немного раздражает.

— Кто бы это мог быть? Этот момент будет стёрт, — сказала она с улыбкой.

— Поздно. Это уже не сотрёшь.

Иначе говоря, запоминать она это явно не собиралась.

— Хе-хе-хе… Кстати, где твоя сестрёнка?

— Ушла в раздевалку. Её смена только что закончилась.

Аясэ сегодня работала с десяти утра до шести вечера. Я пришёл как раз в тот момент, когда она закончила. Думаю, скоро она выйдет. Из-за предстоящей экскурсии Аясэ решила немного подзаработать, и с конца января стала брать длинные смены по выходным. Взамен в такие дни она уходит пораньше. Из-за этого мы теперь реже пересекаемся на работе.

Пока мы с Ёмиури шли в офис, я вкратце объяснил ей всё это.

— О, экскурсия? Звучит классно… Вот бы и мне куда-нибудь съездить. Завидую.

— Так что на следующей неделе меня с Аясэ в книжном не будет.

— Эх, потеря боевых единиц… Ну, хоть месяц не самый загруженный — уже радует. Экскурсия… повезло вам. А я тут, между прочим, переживаю за работу, а ты дурака валяешь. Это вообще справедливо?

— Даже не знаю, что на это сказать. Хотя, насколько я понял, ты ведь особо не переживаешь о своём будущем, да?

— Это ты к чему?

— Просто мне кажется, ты легко отделяешь работу от увлечений. Поэтому я подумал, что тебе будет всё равно.

— Ну, в этом есть правда. На какой бы работе я ни была, книги ведь всё равно можно читать.

Вот и я о том.

— Но, чтобы регулярно их покупать и читать, нужно много денег. Скажи, младший, как ты думаешь, какая работа мне подошла бы больше всего? — спросила Ёмиури, тыкая себя пальцем в нос.

— Думаю, ты справишься с любой, за что бы ни взялась.

— Лесть тебе не поможет. Награды не жди.

— А у тебя вообще есть предпочтения?

— Хм-м… Может, остаться работать здесь, в книжном? Или пойти в издательство? Или стать стримером или телезвездой, чтобы срубить кучу денег?

Вот это уже несерьёзно…

— Думаю, даже с этим ты бы справилась.

Когда я это сказал, в голове мелькнуло: учитывая, как она выглядит (покупатели постоянно признаются ей в любви) и тот факт, что она учится в престижном университете Цукиномия, то даже шутка про телезвезду звучала вполне реально.

— Справлюсь, да? — она вздохнула с неожиданной серьёзностью. — Ну, ладно. Подумаю об этом как-нибудь потом. Сегодня Саки не будет, так что касса — за нами двумя. Хотя… в это время года, наверное, народу особо и не будет.

— Ага.

Несмотря на воскресенье, людей в магазине почти нет. Февраль в Японии — особенный месяц: вместе с холодами остывает и потребительский спрос. Говорят, в это время года продажи падают — и книги не исключение. Если не считать стабильные бестселлеры вроде популярных манга-журналов, топовых серий или новинок от знаменитых авторов, то спрос заметно снижается. Те редкие фанаты, что готовы читать свежую книгу любимого писателя даже в день вступительных экзаменов — скорее исключение, и родители такими поступками обычно недовольны.

— В любом случае, полагаюсь на тебя, младшенький, — сказала Ёмиури, махнув рукой и скрывшись в раздевалке.

Я тем временем заглянул в служебное помещение и поздоровался с менеджером. Если у него есть какие-то поручения, он озвучивает их сразу. Так вышло и на этот раз: между дежурством на кассе он попросил меня разобраться с возвратом книг. Хорошо, что по выходным поставок от оптовиков не бывает, а возвраты отправляются вместе с доставкой, так что к концу недели скапливается приличная куча непроданных изданий. Проще говоря, меня ждал физический труд. Я без возражений согласился и вышел в торговый зал.

Не прошло и часа, как магазин опустел почти полностью, оставив меня скучать в компании Ёмиури. Горы возвратов я уже разобрал, и теперь, даже стоя за кассой, просто ждал — вдруг кто-то заглянет. До конца смены ещё оставался целый час.

В магазине тихо, покупателей нет. За кассой мы стоим вдвоём. Постепенно у меня даже начинает таять та самая рабочая собранность.

— Мне так скучно!

— Да, день сегодня неспешный.

— Эй, младший, куда вы поедете с классом?

Я пересказал ей примерно то же, что и Фудзинами: мы едем в Сингапур и что я коплю на поездку. Общаться с местными, конечно, будет весело, но не уверен в своих разговорных навыках. Разумеется, мы говорили вполголоса и время от времени помогали редким покупателям. Впрочем, такие разговоры неудивительны — делать было особо нечего.

— Экскурсия, День святого Валентина… От тебя несёт юностью.

— Причём тут День святого Валентина?

— Просто подвернулось: раз у нас тут так тихо, наверное, по Сибуе сейчас гуляют влюблённые парочки. А остальные сидят дома.

— Сколько предрассудков...

— Тебе уже дарили шоколад, младшенький?

— А? Ну... как бы… Только от семьи.

Аясэ и Акико-сан — семья, так что не в счёт. А Нарасака подчёркивала, что её шоколад — обязательный. С Фудзинами мы даже не затрагивали, какой сегодня день — наверное, это говорит о характере наших отношений. В любом случае, я не хотел, чтобы Ёмиури начала меня поддразнивать, поэтому решил сменить тему.

Наконец, моя смена закончилась, и я вернулся в офис. У Ёмиури как раз был перерыв, и она вышла из раздевалки с небольшой сумкой, подошла к менеджеру, достала красную коробочку и протянула ему.

— Менеджер, вот вам обязательный шоколад.

— О, большое спасибо, Ёмиури.

«Обязательный»? А не «вежливый»? Я с недоумением наклонил голову, и тут Ёмиури подошла ко мне с точно такой же коробочкой.

— А это — твой вежливый шоколад.

Та же упаковка, что и у менеджера. Я немного растерялся.

— А в чём разница между «обязательным» и «вежливым»?

— В… вложенном чувстве?

— Почему это звучит как вопрос?

— Потому что… ну, наверное, чувства разные. Вот и всё.

Интересно, какие же чувства она вложила?

— Любовь?

— И снова вопрос…

— Пишется «обязательно», а читается как «любовь».

— Не думаю, что тут есть какая-то связь.

— Это просто жест доброй воли от старшей, которая снимает стресс с помощью младшего!

— Это уже похоже на домогательство. Знаешь, не нужно обращаться со мной как с какой-нибудь антистресс-игрушкой.

— Но я тоже хочу за границу! Хнык-хнык... Эй, а не нанял бы ты меня, младшенький, в качестве гида для своей экскурсии?

— Если ты так уверена в своих языковых способностях, тебе лучше попробовать устроиться в иностранную компанию.

— Ну, я не настолько уверена, как тебе кажется. У нас на факультете вообще не так уж много людей, которые свободно говорят по-английски. Большинство хорошо разбираются в тексте — и всё.

— Правда?

— Почти все научные статьи выходят на английском. Поэтому нам постоянно приходится делать к ним аннотации. По сути, когда мы ищем материалы, мы просматриваем кучу статей, чтобы найти что-то, подходящее под наши аргументы.

— Понял, о чём ты.

— Причём аннотации мы пишем тоже на английском. Так что приходится сначала перелопатить кучу текстов, а потом ещё и саму статью — длиннющую. Вот и...

— От твоих объяснений у меня самого голова закружилась...

— Все студенты в университете умеют читать на английском, но вот свободно говорить — единицы. Те, кто в магистратуру или аспирантуру идёт, обычно неплохо говорят, а вот среди бакалавров — редкость. Хотя доцент Кудо, например, говорит совершенно свободно. И при этом прекрасно знает, что никто из её факультета не любит английский, но всё равно заявила, что весь семинар теперь будет на нём. Сказала ещё, что на следующей сессии и задания, и ответы будут исключительно по-английски. И при этом так ехидно улыбнулась, будто это какая-то детская забава.

В университете, похоже, непросто… Или это только тот преподаватель такой странный? Я даже сочувствовал ей, когда спрашивал про всякие хитрости английского языка.

— Ну, как тебе сказать… — ответила она. — Думаю, лучше не столько учить, сколько просто привыкать.

По сути, она говорила то же, что и Фудзинами.

— В известных иностранных компаниях письменные экзамены обычно полностью на английском — и вопросы, и ответы.

— Серьёзно?

— Так что тебе, младшенький, тоже не помешало бы выучить хотя бы один язык. Да и вообще — зная иностранный, можно читать книги в оригинале, ещё до перевода. Представь: крутое сайфай произведение, которое потом экранизируют в Голливуде, — а ты уже его прочёл!

— Ого!

— А если ещё и разговаривать сможешь…

— Если?..

— …тогда сможешь вживую общаться с фанатами со всего мира!

— О-о-о!

— Может, и работу будет найти проще.

— Правда?..

Почему-то последняя реплика прозвучала куда менее уверенно. Но так или иначе, на этом вдохновляющем наставлении от старшей мы оба вернулись к своим делам. А я совсем скоро закончил смену и вышел из магазина.

* * *

***

Я припарковал велосипед и вернулся домой. Вроде бы и не было особой необходимости, ведь сегодня воскресенье, но по привычке заглянул в почтовый ящик. Он, как ни странно, оказался пуст. С этим знанием я поднялся на свой этаж на лифте.

— С возвращением.

— Что? Ты всё ещё занимаешься?

В гостиной меня встретила Аясэ с учебником по английскому и кучей дополнительного материала.

— Ты говорил, что смена обстановки может помочь, верно? Я немного не в своей тарелке себя чувствовала, поэтому решила позаниматься здесь.

— Рад, что смог помочь. Но сначала я переоденусь.

— Да, — Аясэ сняла наушники. — Не хочешь поужинать?

Я кивнул и поблагодарил её.

Как обычно, отец уже давно спал, а Акико-сан была на работе. Я собирался занести спортивную сумку в свою комнату, но тут вспомнил: надо убрать шоколад, который получил от Ёмиури. Достал коробочку и положил её в холодильник — хоть и зима, но в комнате с включённым кондиционером он мог бы растаять.

— Это… — пробормотала Аясэ, заметив коробку в моих руках.

— Да, я получил его от Ёмиури. Это вежливый шоколад, — сказал я и показал ей упаковку.

— Понятно.

— Хм?

— Нет, ничего. Просто удивительно, что она может себе позволить купить такой фирменный шоколад... Это ведь вежливый шоколад?

— По крайней мере, не обязательный.

— Что?

— Просто очередная её шутка.

— Совсем не поняла, — сказала она.

Хотя, по правде говоря, я и сам не уверен, что способен расшифровать все мысли Ёмиури. Кажется, ей самой трудно различить, когда она говорит загадками, а когда — шутит. Похоже, для неё это одно и то же.

Я занёс спортивную сумку в свою комнату и вернулся к столу.

— Почти готово. Осталось только немного разогреть.

— Я никуда не тороплюсь, — ответил я.

Пока Аясэ разогревала остатки обеда, я накрыл на стол и налил себе чаю в кружку. Усевшись, еда уже была готова.

— Спасибо.

— Не за что. Постой. Вот…

— Хм? — я посмотрел перед собой.

Основным блюдом была курица с овощами в белом соусе, а в качестве гарнира — рис с тушёными морскими водорослями и грибами хидзики. Честно говоря, мне этого было вполне достаточно для ужина, особенно с учётом того, что время было уже позднее.

С лёгким стуком на столе появилась небольшая баночка.

— Это… смесь специй?

— Да, именно.

— Но зачем?

Я не сразу понял её задумку. Она знала, что мне достаточно одного соевого соуса, и если уж приправлять водоросли, то только им.

— Ну, десерт сладкий, так что, может, захочешь немного остроты?

— Вообще-то и так всё вполне вкусно…

— Не стесняйся, используй, если захочешь. А я продолжу заниматься, — сказала Аясэ и, отвернувшись, снова углубилась в тетради.

Может, эта смесь специй и правда хорошо сочетается с рагу? Я всё же решил попробовать, но, честно говоря, почти не почувствовал разницы. А тайна странного поведения Аясэ так и осталась неразгаданной.