Небо было серым, дыхание — белым, а холодный ветер, скользящий по щеке, приносил лёгкую боль. Около шести утра на востоке небо начало тускло светлеть, но улицы всё ещё утопали в темноте. Когда приходится вставать и отправляться в путь так рано, становится особенно заметно, как далеко друг от друга расположены Токио и Нагано. До Каруидзавы, популярного туристического места, можно было бы добраться на Синкансэне, но семья моего старика живёт глубоко в горах, куда такие поезда не ходят.

Несмотря на то, что мы собирались пробыть там всего две ночи, дома царила суета. Все метались по комнатам, проверяя, что нужно взять, что докупить, а что можно оставить. Честно говоря, я давно не чувствовал такого стресса. Последний раз, пожалуй, это было, когда сюда переехали Аясэ и Акико-сан. Тогда мы тоже двигались все вместе, как стая ворон, перенося в новое «гнездо» всё, что приглянулось. Только теперь, вместо того чтобы обживать квартиру после переезда семьи Аясэ, мы готовились к поездке в Нагано к родственникам моего старика. Для меня это было впервые, и ощущения от предстоящей поездки оказались неожиданно интересными.

Больше всех из нас нервничала Акико-сан, ведь наши родители ещё не провели свадебную церемонию. Простыми словами, ей предстояло впервые встретиться с нашими родственниками. Это совсем не то же самое, что её первая встреча с моими бабушкой и дедушкой — родителями моего старика.

Брак между взрослым мужчиной и женщиной требует только их обоюдного согласия. Даже если родители будут против, закон всё равно окажется на стороне влюблённых. Однако если ты не понравишься родственникам своего избранника, это может значительно осложнить жизнь. Родственные связи сложнее разорвать, чем отношения с обычными знакомыми. И даже если кто-то из семьи не признает твоего супруга, недовольство может распространиться на всю родню. Такая ситуация касается не только брака, но и сводных сестёр. Как бы этого ни хотелось избежать, полностью устранить подобные проблемы зачастую невозможно.

Определяя положение Акико-сан, можно сказать, что ей предстояло отправиться на чужую территорию, где проигрыш был недопустим. Она начала подготовку к этому «сражению» заранее, словно война уже была в разгаре. В моих глазах это напоминало осаду замка, целью которой было водрузить на нём свой флаг.

Мы собрали всё необходимое в сумки: напитки, закуски, сменную одежду, туалетные принадлежности, кошелёк — типичное туристическое снаряжение. Но самым важным были гостинцы для семьи мужа. Естественно, Акико-сан подошла к делу серьёзно: три коробки с красиво упакованными сладостями для трёх семей родственников также заняли своё место в багажнике машины.

С серьёзным выражением лица Акико-сан, сверяясь со списком, тщательно проверяла вещи. Среди них мелькнули маленькие конверты для детей родственников (так называемые поти-букуро). На каждом были указаны имена и соответствующие суммы. Возможно, её профессиональный опыт бармена сыграл свою роль — она выглядела абсолютно уверенной, ни разу не дрогнув. Скорее всего, она заранее выяснила подробности у моего старика, зная, что ей предстоит общаться со всей его роднёй.

Такая забота и тщательная подготовка заставили меня задуматься: умение учитывать мелочи и заранее создавать благоприятные условия — это настоящее искусство взрослой жизни. Если окружить себя подходящей обстановкой, ничто не будет мешать твоим действиям. Это не так сложно, как кажется, а результат действительно того стоит. Именно так, на мой взгляд, выглядят по-настоящему зрелые и ответственные люди.

Если представить, что однажды я сам окажусь в подобной ситуации, например, женюсь на любимой девушке, то уже сейчас становится очевидным: от меня будут ждать такого же уровня подготовки и внимания к деталям. Честно говоря, только от этой мысли у меня начинает болеть голова, а от стресса будто выворачивает наизнанку. Я, конечно, люблю своих двоюродных братьев и сестёр, но все эти хлопоты кажутся ужасно утомительными. Почему в наш век цифровых технологий до сих пор никто не изобрёл живых аватаров, которые могли бы решать за меня все дела, связанные со свадьбами, похоронами и прочими важными событиями?

Размышляя о таких вещах, я всё же продолжал собираться в дорогу. Мне повезло: мои вещи уместились в одну небольшую спортивную сумку. У меня не так уж много сменной одежды, а из обязательного — только школьные домашние задания. В детстве, когда я отправлялся к бабушке и дедушке, я никогда не обходился как минимум без четырёх книг. Но теперь, в век цифровых технологий, я уже мог не экономить, а взять с собой всё, что мне хотелось. Да здравствует век цифровых технологий!

— Пора выезжать, — сказал мой старик, и мы направились к парковке у нашего жилого комплекса.

— Впервые мы вчетвером едем в такую даль, — заметила Акико-сан.

— Точно, ведь так и есть, — кивнул он ей.

Мы живём в Токио, и у нас редко выдаётся возможность передвигаться на автомобиле. Это первый раз, когда вся семья едет вместе.

— Я вообще никогда не ездила с отчимом на машине, — сказала Аясэ.

— Не переживай, он водит аккуратно, — успокоила её Акико-сан.

Выходит, она уже ездила с ним раньше, если так подумать.

Когда мы выехали с парковки, небо уже начало светлеть. Борясь с сонливостью, я устроился на сиденье машины. О зимних шинах можно было не беспокоиться — отец заблаговременно их заменил.

Наш маршрут пролегал через автомагистрали Канэцу и Дзёсинэцу. Даже без пробок и снега дорога займёт около четырёх часов, но надеяться на лучшее не придётся — в конце года эти два фактора неизбежны. Тем не менее, мы выехали достаточно рано, так что, скорее всего, успеем добраться до Нагано ещё до наступления темноты. Именно поэтому пришлось вставать с утра пораньше.

— Наверное, в следующем году мы с Акико поедем вдвоём, — сказал мой старик. — У вас начнётся подготовка к выпускным экзаменам, а потом, когда поступите в университет, каждый займётся своими делами. Возможно, у нас больше не получиться собраться вместе, как сегодня. Поэтому мне хотелось, чтобы мы всей семьёй съездили в Нагано — навестить моих родителей, братьев и сестёр. Хотя понимаю, вам это может показаться скучным.

— Это правда, что в следующем году у вас будет много дел в школе, — глубоко вздохнула Акико-сан. — Время летит так быстро…

Их слова заставили меня задуматься. «Может, это действительно мой последний раз», — подумал я, пристёгивая ремень безопасности.

По правую от меня сторону уселась Аясэ. Я мельком взглянул на её профиль: она уже вставила наушники и, казалось, равнодушно смотрела в окно, где за стеклом начинало понемногу светлеть. Почувствовав мой взгляд, она сняла один наушник и немного повернулась ко мне. Её недлинные волосы слегка всколыхнулись от движения.

— Что-то не так? — спросила она меня.

Моё сердце будто ушло в пятки.

— Ах, нет… Просто подумал, что ты, может быть, не выспалась.

— Ну… это правда. Хотелось бы поспать немного подольше.

Мой старик, услышав наш разговор, сказал из-за водительского сиденья:

— Если хочешь, можешь вздремнуть в дороге.

— Спасибо, но я пока воздержусь, — ответила она.

Аясэ снова надела наушники и погрузилась в музыку. Повернувшись к окну, она больше не смотрела в мою сторону. Хотя мы сидели так близко, что наши локти почти касались друг друга, между нами словно стояла невидимая, нерушимая стена. От этого на душе стало немного грустно…

Нет, нужно взять себя в руки. Мы с Аясэ — сводные брат и сестра, учимся в одной школе и живём под одной крышей с родителями. В такой ситуации любые чувства, выходящие за рамки семейных, просто недопустимы. Не говоря уже о том, чтобы кто-то посторонний мог это заметить.

Закрыв глаза, я начал различать лишь едва уловимый звук шин и шорох ветра. Лёгкая вибрация сиденья убаюкивала меня. Несмотря на то, что я то и дело боролся со сном, болтая с родителями, мне удавалось оставаться бодрым.

Миновав пробки на развязке возле Оидзуми, мы выехали на автомагистраль Канэцу, что вела нас через Сайтаму в сторону севера.

На протяжении всей дороги в основном разговаривали родители. Их беседа касалась самых разных тем — бытовых проблем, кулинарных изысков Акико-сан и прочего. В целом, это было типично для их разговоров, и ничто особо не выделялось. Мне удавалось иногда вставить пару слов, но их общение казалось мне скучным и далёким.

Больше всего моё внимание привлекло то, как спокойно выглядела Акико-сан, несмотря на предстоящую встречу с нашей большой семьёй. Это спокойствие казалось мне притворным. Похоже, то же самое заметил и мой старик. Я был уверен, что Акико-сан просто пыталась скрыть своё волнение, чтобы предстать перед родственниками в лучшем свете.

Глядя на неё, я начал задумываться: как отнеслась бы семья моего отца, если бы я раскрыл свои истинные чувства к Аясэ? И что сказали бы наши родители? С практической точки зрения, ситуация была совершенно неудобной: мы оба старшеклассники, живём в одном доме с родителями и видимся буквально каждый день, если не час. Как мне в таком случае избегать встреч с ней? Даже думать об этом неприятно. Но, с другой стороны, я не хотел так просто отказаться от своих чувств к Аясэ. Как можно отвернуться от человека, которого любишь? Разве что она сама скажет мне, что ненавидит меня… То только тогда, возможно, я смог бы смириться, тем самым найдя подходящее оправдания моим беспокойствам.

Все эти мысли для меня в новинку, потому что раньше я даже не задумывался о таких вещах. Вот серьёзно, что бы с нами случилось, если бы мы расстались? В нашем случае мы всё равно оставались бы братом с сестрой, и получается, что мы бы при любом повелению судьбы виделись каждый день. И, наверное, единственное, что могло бы это изменить, — свадьба с совершенно другим человеком. Хотя, наверное, это обычное дело для родных братьев и сестёр. Наверное бы, будет точнее сказать, что моя родня и родня Аясэ воспринимали нас только как их детей. Тогда ситуацию, может быть, полностью бы исправил развод наших родителей… О чём я вообще думаю? Какие-то странные мысли лезут в голову.

Чтобы избавиться от них, я покачал головой.

— Что с тобой, Юта? Спать хочешь?

— Нет, всё в порядке. Просто вспомнил кое-что неприятное.

— Забыл домашку?

— …Про неё я никогда не забываю.

Похоже, он плохого обо мне мнения, решив, что я мог забыть её. Конечно, он и не подумает, что моё странное состояние связано с чувствами к любимому человеку.

Я глубоко вздохнул, чтобы снять напряжение, и посмотрел на Аясэ, которая всё ещё смотрела в окно. Я даже не заметил, как на улице уже стало светло. Городской пейзаж, с высотками, сменился на засохшие поля и редкие одноэтажные дома. По обе стороны дороги тянулись оголённые деревья. Я вдруг поймал себя на мысли, что летом такой пейзаж был бы ярко-зелёным и живым, а сейчас он выглядел бледным и почти мёртвым. Вдалеке виднелись горы с снежными вершинами.

Спустя примерно два часа мы остановились на одной из остановок, чтобы немного передохнуть.

* * *

***

По мере того, как мы ехали дальше на север, пейзаж вокруг нас изменился — он стал белым с вкраплениями тёмно-коричневого цвета.

— Снег всё ещё не растаял.

— В этой местности он лежит всю зиму.

— Ну, это же Нагано, — сказал мой старик.

— Вы впервые видите Нагано зимой, Акико-сан? — спросил я.

— Довольно давно я приезжала сюда кататься на лыжах.

— Вы умеете кататься на лыжах?

— Если мои навыки можно назвать «катанием», то да.

Наверное, не совсем, как я думаю.

— А что насчёт тебя, Таити?

— Я? Конечно. До переезда в Токио я всё время проводил в горах.

— Не думал, что ты катаешься на лыжах… — удивился я.

По пути мы проезжали через цепь из коротких туннелей. С каждым километром за окном становилось всё более пустынно, почти как на Антарктиде, если бы не горы на горизонте. Здесь в основном строились одноэтажные дома, и их можно было сосчитать по пальцам одной руки.

Выехав уже из длинного туннеля, мой старик сказал, что мы достигнем Коморо, когда проедем над линией Синкансэна в городе Саку. А оттуда до Нагано — как рукой подать. Однако дом отца находится не в самом Нагано, а за его пределами. Наверное, нет смысла называть все пункты на нашем пути, потому что их все просто не запомнишь. Скорее всего, мой старик рассказывал это Акико-сан, которая с охотой слушала его. А я просто сидел на заднем сиденье и слышал их разговор.

Невольно я повернулся в сторону Аясэ и заметил, что она немного приподнялась на месте и с энтузиазмом смотрела в окно.

— Тебя что-то беспокоит? — спросил я её. Она с удивлением повернулась ко мне.

— Эм-м-м, не совсем… Просто… вот такие виды… — и она пальцем указала мне в окно.

На противоположной полосе движения, посреди рисовых полей, укутанных снегом, стоял одинокий одноэтажный дом с черепичной крышей. Он был единственным зданием, которое выделялось на фоне снега, словно возникнув прямо у склона горы.

— Тот старый дом?

— Да. Их ведь называют «коминка»?

— Ага.

Если так подумать, то здания, которым уже больше пятидесяти лет, можно называть «коминками». Этот термин может быть не всем знаком, но если учитывать, что дом был построен в 1970-х годах, то на самом деле он не так уж и стар — прошло всего четверть века с конца Второй мировой войны. Однако с точки зрения определения, это уже каминка.

— Этот дом выглядит самым старым из всех.

Из окна автомобиля, мимо которого быстро пролетали пейзажи, на смену ярким сценам пришла бескрайняя пустошь с несколькими сухими деревьями. Тем не менее, такие же дома с подобной архитектурой продолжали появляться по обеим сторонам дороги, один за другим.

— Смотри, эти, наверное, ещё намного старше.

— Но на них стоят спутниковые антенны.

— Антенны?.. Я их вообще не заметил.

— Наверное, это просто разница в восприятии.

На окне была белая параболическая тарелка, принимающая сигналы со спутников с высоты 36.000 километров.

Мой старик подхватил наш разговор и присоединился.

— Вокруг одни горы, поэтому мобильная связь и высокоскоростной интернет часто не работают в таких местах. Если хотите посмотреть телевизор, то придётся полагаться на кабельное или спутниковое телевидение.

Я кивнул.

— Хотя они портят фасады.

— Если ты живёшь здесь, то ничего с этим не поделаешь, — ответила мне Аясэ.

— Ага. Когда я был ребёнком, подключение к интернету было настоящим испытанием, а сейчас дома вблизи гор не отличаются от мегаполиса.

— Это правда.

— Тебе нравятся такие вещи? — спросил я её.

— Мне нравится смотреть на старые дома, храмы и святилища, которые сохранили свою первоначальную форму, — кивнув, ответила она.

— А крепости тебе тоже нравятся?

— Да. Особенно каменные стены.

— Каменные стены?.. И всё?

Она кивнула и почему-то выглядела немного счастливой.

— Если это старая крепость, то само здание может уже не существовать, а каменные стены могут остаться. Бывают случаи, когда сохраняются только каменные стены или только рвы. А иногда остаются только колонны или следы от того места, где они стояли.

— Тебе интересно за этим наблюдать?

— Конечно. Если посмотреть на каменные стены или способ укладки камней, можно понять, в какой период они были построены. Поэтому, если человек разбирается, он может многое узнать, просто рассматривая периметр крепости. Когда я узнала об этом, я была в восторге. Оказывается, есть люди, которые могут увидеть то, что кажется исчезнувшим.

— Я даже не знал, что существуют разные способы укладки камней.

— Правда? Разве в учебниках об этом не говорилось?.. Наверное, ты прав. Я много чего запомнила, смотря фотоальбомы и видеоматериалы.

— Ты смотрела видео?

— Ага. Просто поищи в поисковике «Японские замки», и тебе выдаст кучу материала. Я, конечно, не особо смотрю видео, но такие всегда смотрела с детства.

— Может, тебе просто интересна история Японии?

Вместо ответа она молча кивнула. Это напомнило мне, что на тестах по истории Японии Аясэ постоянно получала сто баллов — как в прошлый раз, так и позапрошлый. Неужели она так любит историю? Осознать это было для меня неожиданностью, но одновременно как-то немного неловко.

Вновь повернувшись к окну, Аясэ сказала:

— Мне нравится смотреть на старые здания, потому что в них сохраняются воспоминания о тех лет. Я знала, что в этой местности смогу увидеть что-то из прошлого, поэтому была рада, что мы поедем сюда.

Это была правда, что в Сибуе почти не осталось ничего старого. Но Нагано… Кстати, мне вспомнилось стихотворение Тосона Симадзаки «Облака плывут над старым замком в Коморо»*, которое встретилось мне в учебнике классической литературы.

*Для простоты понимания, это стихотворение наполнено ностальгией и тоской по ушедшему детству.

Предавшись воспоминаниям, я вдруг заметил, как чёрно-белый пейзаж за окном превратился в старую фотографию, поблёкшую в сепии. Съехав с автомагистрали, автомобиль всё глубже врезался в горы. Жилых домов становилось всё меньше, пока они полностью не исчезли в заснеженной дали. Дорога вела нас по серпантину в гору, и только когда впереди появилась открытая долина, мы поняли, что наконец-то добрались. Вдалеке стоял одинокий дом — одноэтажный и довольно большой. Парковки рядом не было, но перед домом был вычищен снег до самой земли. Именно здесь мой старик припарковал автомобиль.

— Мы на месте.

Все вышли на воздух и познакомились с холодным ветром. Если бы здесь снег не был расчищен, наша обувь точно утопала бы в нём. Из наших ртов выходил густой пар, а щёки начали болеть от холода, который пронизывал нас до костей.

— Какой просторный дворик, — сказала Аясэ, потянувшись.

— Это не совсем дворик, — ответил мой старик, — а просто пустырь, на котором мы пока ничего не построили.

— Но всё равно это прекрасный дом.

— Говорят, что его построил мой дед, — ответил он.

Дом с черепичной крышей был уже старым, перевалившим за пятьдесят лет. Другими словами, это был тот тип старинных домов, который так нравится Аясэ.

— Чудесно…

— Внутри сделан ремонт, так что вам двоим будет уютно. Саки, Акико, быстрее заходите в дом, а то замёрзнете, — подначивал мой старик.

— Да, Таити.

— Я помогу с багажом, пап.

— Хорошо.

Мы с моим стариком взяли тяжёлые сумки. Он шёл вперёд вместе с Акико, которая выглядела крайне уверенной, а я с Аясэ — позади. Я посмотрел на солнце и заметил, что оно уже давно прошло по южной стороне горизонта и постепенно опускалось на запад.

Аясэ внимательно разглядывала дом семьи Асамура. Выдыхая пар, она не скрывала своего восхищения. Интересно, что с ней будет, когда она войдёт внутрь?

* * *

***

— Я вернулся! — крикнул мой старик, входя в дом.

Каждый раз, когда я слышу эти слова, я вновь осознаю, что это дом, в котором он вырос.

— Да, — прозвучал голос в ответ. Через мгновение мы услышали шаги.

Это была моя бабушка или мама моего старика.

— С возвращением, Таити. Канаэ с остальными тоже недавно приехал, — сказала она с улыбкой.

Её голос был таким же бодрым, как и год назад. Я даже подумал, что она совсем не изменилась за это время. И от этой мысли мне стало спокойнее.

Акико-сан вежливо поклонилась ей.

— Извините за беспокойство, свекровь, — сказала она.

— Ах, да. Акико, давно не виделись, — улыбнулась бабушка.

Всё напряжение в лице Акико сразу же исчезло. Затем она моментально подхватила Аясэ и сказала:

— Это… моя дочь Саки.

— Я Саки, — ответила она, тоже поклонившись перед бабушкой.

Так как первая встреча родителей с бабушкой и дедушкой проходила в будний день, ни я, ни Аясэ на смотринах не присутствовали. Поэтому моя бабушка впервые видела Аясэ в лицо.

— Да, добро пожаловать, Саки. Я так хотела тебя увидеть, — сказала она.

— Очень приятно с вами познакомиться.

— Ах, конечно. Чувствуй себя как дома. Проходите в гостиную, вас уже заждались. А я пока пойду приготовлю чай.

— Ах, я вам помогу, — предложила Акико-сан.

Бабушка слегка замешкалась и сказала:

— Да, хорошо. Но давайте сперва я вас с остальными познакомлю.

— Спасибо, — сказала Аясэ.

Сняв обувь в прихожей возле высокого порожка, мы пошли за бабушкой по длинному деревянному коридору. Я был здесь не в первый раз, поэтому этот вид был мне знаком, и если бы мне сказали пройти в гостиную, то я бы точно не заблудился.

Аясэ, подгадав момент, прошептала мне на ухо:

— Здесь всё такое старинное…

Я задумался над её словами, не понимая, о чём она говорит. Наклонив голову вниз, я понял, чем она восхищалась. Для неё это было в диковинку — видеть деревянный пол, под которым есть небольшое свободное пространство, в котором гулял воздух с улицы. Хотя Аясэ могла видеть такие дома и раньше, но чувствовала это на себе впервые.

Традиционные японские дома строят не прямо на земле, а на небольшой высоте, поскольку из-за дождей в такой влажной Японии дома быстро бы испортились. Из-за разницы в высоте между полом и землёй в старинных домах у входа, где снимают обувь, называется «до́ма». Если же эта возвышенность укреплена известняком или другим прочным материалом, то она называется «татаки». Наверное, зря я это объясняю — Аясэ, должно быть, сама знает, что и как называется. Ведь не зря она набрала 100 баллов на контрольных по истории Японии.

Аясэ, двигаясь дальше по коридору, обращала внимание на различные детали в доме. Вскоре коридор разделился на два направления: если пойти налево, можно было бы попасть на кухню. Но бабушка повела нас направо, к гостиной. Обогнув угол, мы быстро подошли к энгаве — длинному внешнему коридору, который проходил вдоль сада. С правой стороны от нас были ставни в специальных нишах, служившие защитой от ветра, и если бы их вернули на место, то энгава ничем не отличалась бы от обычного коридора.

Под закатным солнцем она переливалась оранжево-красным цветом.

— Как просторно... — донеслось до меня бормотание Аясэ.

Слева от энгавы помещения были огорожены раздвижными фусумами, и всего их было три. В первой комнате находилась комната бабушки и дедушки, в средней — гостиная, а в дальней — комната для дяди и тёти (старшего брата моего старика). Хоть в имени моего старика и есть кандзи «первый», он всё же является вторым сыном в семье Асамура.

С северной стороны дома располагались ещё три комнаты, которые использовались как гостевые.

— Ха-ха-ха!

Из гостиной послышался смех.

— Боже, какие они сегодня оживлённые, — горько улыбнулась бабушка и отодвинула фусуми.

Мы увидели обычную японскую комнату. В центре гостиной собралась вся семья Асамура. Конечно, здесь сидел и дедушка вместе со старшим сыном (моим дядей), а вокруг них была большая группа людей, сидящих по кругу. Казалось, что для такого количества людей эта гостиная была немного тесновата. Здесь же уже стояли низкие столики, на которых уже были разложены напитки и разные закуски.

— Таити приехал! — громко воскликнул дедушка.

Его лоб был слишком широким, а волосы совсем поседели. Однако голос его остался таким же бодрым.

— Акико, давно не виделись. Как ты?

— Здравствуйте, свёкор. Да, очень давно, — сказала Акико-сан, вежливо поклонившись.

Очевидно, что все взгляды в гостиной были прикованы именно к Акико-сан. Раньше я никогда не чувствовал такого давления… Хотя, это было вполне понятно, ведь Акико-сан была знакома только с моими дедушкой и бабушкой. Мой дядя и его жена, их сын, моя тётя, её муж и двое детей, конечно же, видят её впервые… Кроме того, среди них я заметил незнакомую мне женщину.

— Ладно, со знакомством немного повременим, — вмешалась бабушка, слегка смягчив напряжение. — Наверняка вы устали с дороги, так что давайте я покажу вам ваши комнаты.

Слегка поклонившись людям в гостиной, мы последовали за бабушкой. Несмотря на встречу с незнакомой женщиной, всё семейство выглядело вполне непринуждённо.

Бабушка провела нас по коридорам, пока не привела нас в одну из отдалённых комнат.

— В этом году вы будете ночевать здесь. Футоны я уже для вас подготовила.

— Спасибо, мама, — поблагодарил её мой старик.

Это была обычная японская комната площадью в восемь татами. В одном из углов были сложены четыре футона. Запах татами в комнате был настолько свежим, что, казалось, этой комнатой почти не пользовались. По крайней мере, здесь мы остановимся на пару дней…

Стоп… четыре футона в одной комнате? От этой мысли у меня застучало сердце. Это серьёзно? То есть я, Аясэ, Акико-сан и мой старик будем спать в одной комнате?

— Простите, но в этом году мы не смогли выделить отдельную комнату для детей, потому что…

Когда бабушка начала объяснять, из коридора донёсся голос, перебивший её. Это был голос моего двоюродного брата Косукэ. Мой старик ответил ему, и фусума отодвинулась в сторону. Неудивительно, что я сразу узнал этот голос — он был мне знаком довольно давно. Косукэ был старше меня на восемь лет, окончил университет и уже нашёл работу. Удивительно, но он приехал сюда не один, а с девушкой. Именно она привлекла моё внимание в гостиной. Видимо, ей было столько же лет, сколько и Косукэ, и с виду она выглядела скромной и спокойной.

— М? Что случилось, Косукэ?

— Ах, ну, — немного помявшись у входа, он жестом подозвал свою спутницу.

Девушка в вежливом тоне поклонилась нам. Её недлинные волосы мягко скользнули по плечам и свалились вперёд.

— Меня зовут Нагиса, — представилась она.

— Мы… Как сказать, совсем недавно поженились, — слегка смущённо добавил Косукэ.

— Ого, вот это новость! Поздравляю, Косукэ! — воскликнул мой старик, искренне обрадовавшись такой новости.

Косукэ улыбнулся в ответ на поздравление, а я застыл, разинув рот от удивления, ведь ещё в прошлом году он даже не намекал на отношения.

Позже, как я понял из разговора, Нагиса была на год младше Косукэ. Они познакомились в университете, в одном из клубов. Это означало, что они встречались уже больше трёх лет. В общем-то, ничего странного. Косукэ старше меня на восемь лет, давно выпустился и уже нашёл себе работу. Хотя, само собой разумеющееся, рассказывать о своих романах младшему на восемь лет двоюродному брату — не обязательно.

Отец тем временем позвал Акико и Аясэ, чтобы представить их Косукэ. Обе стороны обменялись приветствиями и пожали друг другу руки. Косукэ, слегка склонив голову, мельком взглянул на Аясэ, а затем перевёл взгляд на меня.

— Значит, она и есть твоя младшая сестра, Юта?

— Ах, да, — кивнул я слегка растерянно.

— Ха-ха. Я уж подумал, что ты успел найти себе невесту.

Я прекрасно понимал, что это была шутка, но на мгновение у меня выключился разум. Как это… Аясэ и я… помолвлены?..

— Ещё чего, — попытался я возразить. — Я ведь даже школу не окончил.

Наверное, мне удалось убрать дрожь из голоса, но в присутствии моего старика и Акико-сан, да и на глазах у самой Аясэ, он мог бы, по крайней мере, воздержаться от таких резких заявлений. Впрочем, зная его характер, я понял, что он ничуть не изменился: он и раньше любил дразнить меня.

— Конечно же, это была шутка, — рассмеялся он.

— Да я понял уже, — буркнул я себе под нос.

Но всё равно, Косукэ женился? Почему-то меня охватило странное чувство, будто от меня оторвали кусок. Передо мной стоял мой старший двоюродный брат, которого я всегда считал своим ровесником, а теперь вот он повзрослел прямо на моих глазах.

* * *

***

— Ты состоял в клубе, Косукэ? — спросил я его, раскладывая свои вещи в шкафу.

Пока мой старик ушёл в гостиную, чтобы познакомить Акико-сан с остальными, в комнате остались я, Косукэ, Нагиса и Аясэ.

— Ну, не могу сказать, что был в нём активным участником… — смущённо признался он.

— Зато катался лучше всех на лыжах, — вставила Нагиса, подкрепляя его скромность комплиментом.

Они идеально дополняют друг друга. Я даже не удивляюсь, что они поженились.

— Правда?

— Ага. Хотя, честно говоря, по их меркам я чуть ли не олимпийский чемпион, — ответил Косукэ.

— Неужели в Нагано все умеют кататься на лыжах? — неожиданно спросила его Аясэ.

Она редко вмешивалась в разговоры, потому я был удивлён её вопросом.

— Ну, как сказать… По сравнению с другими местами, где нет снега, я катаюсь лучше.

— Вы оба познакомились в клубе, да? — уточнил я.

Нагиса и Косукэ переглянулись между собой, промямлив что-то непонятное.

Что случилось? Почему-то, когда взрослые начинают смущаться, я чувствую себя не лучше их.

— Ну… как бы, да, — наконец ответил мне Косукэ.

— Да, именно там…

Похоже, они что-то скрывают. Видимо, заметив моё любопытство, Нагиса решила рассказать подробнее:

— Когда я впервые увидела его, я подумала, что он, наверное, довольно хороший человек. Моя подруга свела нас, предложив мне научиться кататься на лыжах.

— А я думал, что меня просто пригласили за компанию, — признался Косукэ.

— Твои друзья и друзья Сати хотели свести нас вместе, мол: «Может, Косукэ научит тебя кататься на лыжах?»

— Знал бы это, заранее бы подготовился.

— Сомневаюсь, — хитро подметила Нагиса, её глаза засияли в улыбке, не веря ему на слово.

— И как он ответил тебе?

— Ну, пока подруга пыталась выставить его в лучшем свете, Косукэ отвечал максимально недружелюбно: «Я катаюсь, как и все» или «Если держать равновесие и не падать, можно доехать до склона без инцидентов».

— Понятно.

— Ага. Он был абсолютно невежлив.

— Я уже извинялся за это, — сказал Косукэ.

— Сначала я начала сомневаться, понравилась ли я ему.

— Если бы ты мне сразу сказала, чтобы я тебя научил, то…

— Ты бы отвечал так каждой, кто попросил бы у тебя помощи?

— Угх… Это не то, что я хотел сказать… — Нагиса немного посмеялась, а Косукэ продолжал оправдываться. — Просто мне нелегко, когда меня хвалят.

— Косукэ, ты должен быть уверен в себе. Тебе вообще повезло, что ты привлёк моё внимание.

— Что, правда? — удивился я.

— Ага. Мне понравилось, что он не ставит себя выше остальных. Мне сразу стало понятно, что он честный человек.

— Ну… Спасибо, — постеснялся Косукэ.

— Хи-хи.

Это была такая молодая, почти наивная влюблённость. Если учесть, что они познакомились в университете, то, вероятно, начали встречаться ещё со второго курса, что было около шести лет назад. Довольно долго, но их отношения всё ещё оставались такими же сладкими, как у пары, только начавшей встречаться.

В последние полгода я привык наблюдать, как наши родители показывают друг другу такую же влюблённость, будто они только начали встречаться, приправляя всё это кленовым сиропом, покрытыми взбитыми сливками. Я думал, что уже привык к таким сценкам, но когда увидел, как Косукэ и Нагиса ведут себя так же, а может, даже более открыто, то я понял, что всегда есть предел.

Сравнив обе сцены, я пришёл к выводу, что мой старик и Акико-сан старались сдерживаться в нашем присутствии.

— Понятно…

Едва слышные слова достигли моих ушей, но их было сложно разобрать. Я оглянулся и увидел Аясэ, которая сидела позади меня и слушала наш разговор. Мне было не совсем понятно, что она поняла, но, когда я посмотрел на неё, она тут же отвернулась.

— Но ваше желание пожениться не появилось из воздуха, верно? — спросил я, глядя на Косукэ.

Даже мой старик не знал об этом? Обычно такие вещи сообщают семье, чтобы все знали, что скоро их внук семейства собирается жениться.

— На самом деле, у нас не было свадебной церемонии, — признался он.

Как я понял из продолжения его ответа, они планировали устроить свадьбу через полгода. То есть, если быть точным, они просто зарегистрировали свой брак, как сделали это мой старик и Акико-сан.

— То есть вы не будете устраивать свадьбу?

— Дело не совсем в этом. На самом деле, мы хотели её провести почти сразу, но, если честно, мне бы хотелось немного повременить с этим.

— Что?

На мгновение я посмотрел на Нагису. Неужели ей было приятно слышать, что их свадьба отложена на неопределённый срок? Я почувствовал какое-то смущение, но, заметив её спокойное выражение лица, я даже удивился.

— Просто… мы уже сообщили родителям, что мне придётся на некоторое время уехать за границу, — сказал Косукэ.

— В другую страну?

— Да. Пока, говорят, на два года.

— Когда?

— Этой весной.

— Это совсем скоро!

— Именно поэтому сейчас нам сложно организовать свадьбу. Да и на оформление всех документов уйдёт немало времени.

— Мы пытались найти подходящее время, но так и не смогли, — добавила Нагиса.

— Мне сказали, что это нужно было решать полгода назад, и если сейчас организовывать свадьбу, то выпадет она только на лето.

— П... понятно.

Я сам никогда не сталкивался с такими ситуациями, так что даже не знал, что и сказать. Мне трудно было даже представить это.

— Да, если не слишком придираться, наверняка можно найти свободные даты. Но у Косукэ много родственников, и важно выбрать такой день и место, которые подойдут всем.

— И, конечно, такие варианты всегда быстро раскупают. Нужно учитывать и предпочтения Нагисы, потому что нам, мужчинам, неважно, как будет выглядеть церемония — в японском или европейском стиле, — а вот для женщин важно выбрать между традиционным белым кимоно или роскошным свадебным платьем.

— Как-то неловко слышать, что мы такие капризные.

— Извини, я не хотел тебя расстраивать. Но если мы и правда улетим, то, вероятно, это будет не на два года.

— Я не хочу ждать.

Нагиса, хотя и выглядит спокойной, явно даёт понять ему свои чувства, когда это необходимо. Думаю, она идеально подходит для Косукэ, потому что он никогда не стремился понять других людей.

— Поэтому мы решили сначала зарегистрировать наш брак. К счастью, моя компания не поставила условие, чтобы я уезжал один.

— Значит, вы решили оба улететь за границу?.. Подожди, когда вы успели расписаться?

— 24-го.

— Что? Подожди, в этом месяце?!

— Да.

Я узнал об этом только сейчас.

— Уже полгода как мы живём вместе, так что этот день можно считать нашей годовщиной. И к тому же так нам будет легче его запомнить.

— Бьюсь об заклад, Косукэ, ты всё равно забудешь. Он бы даже мой день рождения мог забыть.

— Это уже неправда.

— Уверен?

— Поверь мне, не забуду.

Эти двое точно созданы друг для друга.

— Ладно, Юта. Пожалуй, давай вернёмся в гостиную.

— Хорошо. Мы с Аясэ…

«Тоже скоро придём», — хотелось мне сказать, но меня отвлекли шаги в коридоре. С шумом распахнулись фусумы, и с радостными голосами ко мне подбежали двое детей.

— Ютян, Ютян! Давай поиграем?

— Да, давай поиграем?

Атмосфера в комнате мгновенно изменилась: она стала шумной и оживлённой.

— Ой, Такуми, Мика! Давно не виделись!

Дети подбежали ко мне и обвили руками мою талию. Прошёл всего год, но я заметил, как они быстро выросли. Старшего мальчика звали Такуми, а девочку — Мика, и оба были детьми младшей сестры моего старика. То есть они были моими младшими двоюродными братьями. Кстати, Такуми был старше Мики на два года.

— Смотри, Ютян, мне подарили монстра!

— Правда?!

— Это не монстр, Мика. Это кольцо. А вот у меня монстр! — сказал Такуми и поднял пластиковую фигурку насколько мог.

Мика, глядя на игрушечного монстра своего брата, тоже подняла в воздух своё игрушечное кольцо. Хотя оно и называлось «кольцом», оно было пластиковым и размером с мяч, а на нём была изображена магическая руна, похожая на символы из какого-то аниме. Я точно не знал, откуда оно, но если бы был с нами Мару, то он бы наверняка сразу его узнал.

— Тогда это кольцо монстра!

— Врёшь! Ютян, давай поиграем?!

— Играть!

— Подождите…

Дети, конечно, всегда могут пуститься в игру по первому импульсу.

— Эй, а кто это за красивая сестрёнка?

— Это Аясэ, — ответил я, понимая, что ошибся.

Дети, естественно, не поймут, что Аясэ оставила свою девичью фамилию для удобства в школе и жизни, тогда как все в нашей семье знают, что она теперь Саки Асамура, потому что у нас принято следовать старым традициям. Я же, называя её Аясэ, мог создать неправильное впечатление, будто бы отказываюсь воспринимать её как сестру. Наверное, следовало бы сказать, что она моя младшая сестра Саки… Но мне было слишком трудно сказать так.

Вдруг Мика заметила, что в комнате есть Косукэ и Нагиса, и, указав на них пальцем, сказала:

— Котян, Натян!

— Да, это мы. Но не указывайте на людей пальцем, — сказал Косукэ, погладив голову Мики.

— Мгм, хорошо.

Затем Мика резко повернулась и посмотрела на меня.

— Ютян!

— Ах, да, что такое?

— И… эм-м… А… Атян!

— Я? Да? — слегка растерянно ответила Аясэ.

Мика наклонила голову и посмотрела на неё, как будто поняла, что ошиблась с обращением. Разве не грубо было так обращаться, сокращая фамилию до прозвища? Понимая, что это может быть неловко, я подумал, что если продолжу называть её Аясэ, то это будет странно, но не настолько, чтобы бросаться в глаза.

— Эй, Ютян!

— Да?

— Атян — твоя подружка?

— Нет, она моя сестра. Вернее, сводная сестра.

Мика посмотрела на меня, явно не понимая моего ответа.

— Мика, разве мама нам не рассказывала, что дядя Таити женился?

Я глубоко вдохнул и улыбнулся, услышав заявление Такуми. Но как мне объяснить это так, чтобы она меня поняла? Так и не придумав подходящего объяснения, я решил сменить тему.

Мне вспомнилось, как я в детстве играл с Косукэ. В те годы моя родная мама почти не обращала на меня внимания. Даже за те два дня, что мы провели в доме родителей моего старика, Косукэ уделял мне гораздо больше внимания, чем она. Эти моменты оставили тёплые воспоминания в моём сердце.

— Так, вы двое, во что хотите сыграть?

— В игру! — хором крикнули оба.

— Значит, в игру…

Под «игрой» они имели в виду не настольные игры, такие как сугуроку* или фукуварай**, и, конечно, не карточные игры на основе сборника из ста стихотворений в жанре «вака», а обычные видеоигры. Что ж, ничего удивительного для эпохи высоких технологий.

*Сугуроку — японская настольная игра с кубиками и фишками. Что-то по типу нард.

**Фукуварай — игра, в которой нужно с завязанными глазами собрать лицо из разноцветного картона.

— Пойду спрошу маму! — сказал Такуми и выбежал из комнаты.

Мика попыталась догнать брата, но споткнулась. Я быстро подхватил её и поставил на ноги.

Вскоре все мы — я, Аясэ, Такуми и Мика — оказались в гостиной. Такуми рассказал маме, что хочет поиграть. Наверное, они принесли с собой игровую приставку или мобильный телефон с играми, но, как я и думал, это оказалась обычная игровая приставка. Теперь мы все вчетвером вошли в комнату, где находился телевизор. Все взрослые, включая меня и Аясэ, прекрасно понимали, что рано или поздно маленьким детям надоест слушать нудное взрослое общение.

Так или иначе, благодаря помощи Косукэ мы подключили приставку к телевизору. К тому же к ней шло сразу четыре контроллера.

— Юта, присмотришь за детьми? — попросил меня Косукэ. Я кивнул в ответ.

Затем он вместе с Нагисой вернулись в гостиную, возможно, обсуждая детали свадьбы.

Фусума тихо закрылась. Мы с Аясэ остались наедине с детьми.

— Давай играть, Ютян!

— Да, да. Эм... Во что будем играть?

Я включил консоль и стал листать список доступных игр, пытаясь найти что-то, что подойдет на четверых человек. Спустя некоторое время я нашел подходящий вариант.

— Может быть, эту? Такуми, Мика, что скажете? — спросил я детей, на что они молча кивнули.

Я не часто играю в игры, но эту впервые увидел у Мару, когда был у него в гостях.

— Держи, Аясэ.

— Что? Но я не знаю, как в неё играть.

— Она простая, не переживай. К тому же это командная игра, а не на рейтинг.

Если бы Такуми и Мика не принесли игровую консоль, я бы дал им свой планшет. Но, конечно, играть вместе перед большим экраном всегда веселее.

Запустив игру, на экране появились маленькие поварята. В этой игре нужно управлять крошечными человечками и готовить блюда в соответствии с заказами клиентов. Но всё не так просто, как кажется — заказы имеют ограничение по времени, а кухня постоянно меняет свою форму. Если все четверо хорошо сработаются, они смогут справиться. Это и головоломка, и экшен одновременно.

Мы сели перед телевизором и начали играть. На экране наши игровые персонажи начали двигаться. Они нарезают овощи, бросают мясо на сковороду и жарят различные ингредиенты. Тарелки улетают также быстро, как и заказы. Даже слышны жалобы наших игровых клиентов, что их еда подаётся слишком медленно.

Как и ожидалось, Такуми и Мика, видимо, уже хорошо знакомы с игрой и справляются с задачами мгновенно. Они быстро дают друг другу указания и двигаются вперёд. Я же с Аясэ стараюсь следовать за их указаниями, пытаясь не тормозить кухню.

— Атян, Атян!

Похоже, Такуми взял на вооружение привычку Мики и стал обращаться к Аясэ таким прозвищем.

— А, что? — удивилась Аясэ.

— У тебя мясо сейчас сгорит!

— Ах?!

Её персонаж не успел дойти до сковороды, как мясо уже загорелось.

— А-а-а! — запаниковала Аясэ.

Если долго разогревать еду, она рано или поздно сгорит, если не следить за ней. И если вовремя не потушить пожар, загорится вся кухня.

Для меня было в новинку увидеть запаниковавшую Аясэ, ведь, сколько себя помню, она всегда держала всё под контролем и не теряла самообладание.

— Успокойся, Аясэ!

— Ч-что мне делать?! — испуганно спросила она.

Пожар на кухне можно потушить огнетушителем, но сгоревшую еду придётся готовить заново. В итоге отведённое время закончилось, и мы проиграли.

— Извините.

— Атян, ты не умеешь готовить?

— Нет, Мика, она умеет готовить. Просто эта игра слишком сложная для неё. Ничего, Аясэ, всё в порядке. В следующий раз у нас точно получится! — ответил я.

— Твоя поддержка задевает мою гордость.

— Что?! — удивился я.

Я вовсе не хотел её расстроить.

— Я просто хотел сказать, что ты очень вкусно готовишь.

— Но я сожгла мясо и кухню.

— Это всего лишь игра. Не принимай это близко к сердцу.

— В следующий раз я не допущу такой ошибки!

— Если ты привыкнешь, то сможешь обогнать меня.

— Всё равно мне обидно.

Я никогда не видел Аясэ настолько расстроенной, но больше всего знал, что она не любила проигрывать.

— Атян, Атян! — потянула Мика за рукав Аясэ. — Мама говорила, что брат и сестра не должны ругаться! Правда, братик?

Такуми кивнул.

— Атян ненавидит Ютяна?

— С-с чего бы вдруг? Конечно, нет.

— Тогда вам нужно помириться. Хочешь я научу тебя?

— Эм-м… пожалуйста?

Почему она превратила это в вопрос? Мне было довольно странно видеть, как Аясэ, несколько месяцев назад спорившая с доцентом этики в университете, сомневается в своих силах перед маленькими детьми.

Что касается меня, то каждый год, когда я приезжал в деревню, всё время проводил с Такуми и Микой, и помнил, как со мной обращались взрослые, когда я был в их возрасте. Но, если подумать, Аясэ видит этих детей впервые, не говоря уже про мою родню. Всё-таки разница в опыте даёт о себе знать.

Кроме того, Такуми и Мика всегда были дружны и никогда не ругались с поводом и без. По этой причине Мика взяла брата за руку и без какого-либо стеснения сказала:

— Братик, давай покажем, как нужно мириться?

— Хорошо. Мика, прости меня.

— Прощаю.

— Да. А теперь давай обнимемся.

Сказав это, они так крепко обнялись, что их щеки будто слились воедино. На мгновение я потерял связь с реальностью, словно только что стал свидетелем сцены из зарубежного фильма. Скорее всего, это произошло из-за того, что дети были неразлучны и к тому же довольно симпатичные — светлые волосы, нежная кожа и выразительные черты лица. Я невольно представил в своей голове образы ангелочков, которых увидел в них. Кстати, я совсем забыл, что муж моей тёти наполовину иностранец, и, наверное, именно по этой причине Такуми и Мика напомнили мне о них.

Мика отстранилась от Такуми и поцеловала его в ту же щёку на моих глазах.

— Вот так!

— Теперь ваша очередь, Ютян, Атян!

Мы с Аясэ оказались прижаты к углу. Разве, по их мнению, именно так нужно мириться?

Дети продолжали улыбаться нам, глядя на нас ангельскими лицами, явно ожидая, когда мы тоже поддадимся их примеру. В их взгляде я ясно увидел, как будто они говорили нам: «Начинайте уже!» Стойте-ка… Если мириться, то можно обойтись без поцелуя в щёку, верно? В принципе, всё должно быть так.

— Вы не хотите мириться?

— Что? Нет, мы и так прекрасно ладим друг с другом. Мы уже помирились.

— Мда-а-а…

— Атян?!

Что-то с этими детьми было не так.

— Ребята, ужин готов! — донёсся голос из коридора.

Я выдохнул, словно пережив кошмар, и попытался прийти в себя. Попытавшись встать на ноги, моя рука скользнула по татами, и я повалился на спину. Хотя татами и не был гладким, как плитка, если опереться вдоль волокон, можно было легко потерять точку опоры.

Такуми и Мика с криками «Ужин!» побежали по коридору в сторону гостиной, оставив фусумы распахнутыми. Мы же с Аясэ отстранились друг от друга.

— Пойдём? Кажется, ужин уже готов.

— Да.

Мы оба выглядели так, будто пережили самое странное событие в нашей жизни, и, медленно шагая, направились к кухне. Моё сердце колотилось как ненормальное, и я надеялся, что оно успокоится, когда мы войдём в гостиную, где уже собрались мои родственники.

* * *

***

В просторной комнате, площадью в пятнадцать татами, похожей на банкетный зал, уже собрались все родственники. В центре стояли три соединённых низких стола, на которых были расставлены блюда. Судя по всему, сегодня семья приготовила сукияки. На столах разместили три настольные газовые горелки, каждая из которых поддерживала температуру бульона в железном котелке.

Для сукияки подготовили множество овощей: корень лотоса и лопуха, шиитаке, грибы шимиджи и эноки, зелёный лук и листья хризантемы… А в качестве мяса была курица. Хотя многие предпочитают использовать говядину для сукияки, в семье Асамура традиционно используют курицу. Почему — мне было самому непонятно: то ли из-за экономии, то ли из-за привычки. Впрочем, мне нравится курятина, так что это не вызывает возражений.

Помимо этого, на столе стояли праздничные блюда, называемые осэти-рёри, аккуратно разложенные по традиционным лаковым коробкам. Эти блюда, которые встречаются всё реже, были приготовлены по-домашнему. Яичные рулетики с рыбной пастой; пюре из сладкого картофеля с каштанами; чёрные соевые бобы, сваренные в сладком сиропе; икра сельди, замоченная в маринаде; рыбные котлетки, приготовленные на пару и сушёные водоросли… Традиционная японская кухня иногда кажется слишком однообразной из-за преобладания коричневых тонов, но красно-белые рыбные котлетки, ярко-красные креветки, а также жёлтые оттенки омлета и картофельного пюре прекрасно добавляют цвета и оживляют композицию.

Из всего представленного на столе больше всего я люблю яичные рулетики с рыбной пастой. В детстве я часто съедал только их, за что меня нередко ругали взрослые. Но что поделать, когда детские вкусы ещё не воспринимают многие традиционные блюда? Кажется, только в старшей школе я начал понимать, что варёная рыба, икра сельди и чёрные бобы тоже обладают своими уникальными вкусами. И, исходя из этого, можно было бы сказать, что вкусовые предпочтения человека меняются по мере его взросления.

За столом уже собрались родственники. Банки с пивом, стоявшие на столе, были открыты, и мужчины, включая моего старика, потягивали его, ведя оживлённую беседу. Придя вместе детьми и Аясэ, бабушка и Акико-сан принесли из кухни бутылки с зелёным и ячменным чаем. Когда все убедились, что никого не забыли, произнесли традиционное «Спасибо за еду» и начали трапезу.

В этом доме живут три поколения: бабушка с дедушкой, семья старшего сына (старшего брата отца) и их сын Косукэ. Мой старик живёт в Токио, а его младшая сестра с мужем — в Тибе. Хоть гостиная и была огромной, всё равно здесь было немного тесновато, поскольку нас собралось всего четырнадцать человек. Для меня такая большая компания — привычное дело, но Аясэ, когда отодвинула фусуму, чтобы войти, выглядела немного шокированной.

После того как произнесли первый тост и немного поели, мой старик решил ещё раз представить Акико-сан и Аясэ родственникам. Акико-сан, уже представившаяся при первой встрече бабушке с дедушкой, просто встала рядом с ним, не стала подробно рассказывать о себе и ограничилась простым: «Прошу любить и жаловать». А вот для Аясэ, встречавшей родственников впервые, всё оказалось сложнее — ей пришлось не только назвать своё имя, но и отвечать на вопросы: сколько ей лет, чем она занимается в школе и многое другое.

В Токио даже от близких родственников редко услышишь больше, чем имя, но в деревне сохранились традиционные манеры общения. Только после того, как бабушка, слегка вмешавшись, сказала: «Ну-ну, хватит её расспрашивать», — Аясэ наконец-то смогла сесть. По её лицу я мог понять, что ей было тяжело выдержать такой допрос.

Вскоре наступила очередь Косукэ представить семейству сидящую рядом с ним Нагису; теперь и ей предстояло пережить это.

— Ты молодец, Аясэ, — шепнул я, наливая чай в её стакан.

— Спасибо.

— Хочешь попробовать что-нибудь? Я тебе положу.

— Хм-м… Тогда я бы взяла рулетики. Выглядят они очень аппетитно… Ты чего улыбаешься? — спросила она меня немного неловко.

— Нет, всё нормально. Просто я их тоже люблю.

Я аккуратно взял немного и положил ей на маленькую тарелку.

— Теперь мне стало понятно, почему мама готовит отчиму их…

Я не совсем понял, что именно ей стало «понятно», но выглядела она как-то воодушевлённой. После этого она некоторое время молча двигала палочками, видимо, слушая разговоры вокруг, но не включаясь в них.

Косукэ учился в университете в Сайтаме, но после окончания вернулся в Нагано. То есть с Нагисой они поддерживали отношения на расстоянии после выпуска. Я думал, что каждую неделю ему придётся ездить на машине, чтобы навестить её, но что тут поделаешь, когда он нашёл себе милую жену…

Именно такие разговоры доносились отовсюду.

— Больше всего я переживала, что больше не смогу с ним увидеться, — призналась Нагиса, — но, по крайней мере, мы созванивались по телефону через видеосвязь.

Косукэ оживлённо закивал в ответ. Именно поэтому они решили расписаться как можно скорее.

Выслушав их историю, я задумался над своим будущим, воображая, что бы я сделал в их ситуации, если бы мне пришлось тоже улетать за границу?..

— Но Косукэ очень быстро почувствует себя одиноким. Он не любил оставаться один дома и всегда просился взять его с собой, — сказал дядя Коута, из-за чего самому Косукэ стало немного стыдно.

Не останавливаясь, его отец продолжал рассказывать истории из его детства, начиная с того, что ему нравилось, а что — нет. Нагиса с интересом слушала каждое его слово, в то время как Косукэ, слегка смущённый, только и делал, что смущённо улыбался.

Слушая разговоры вокруг, я понял, что Нагиса, похоже, переехала сюда ещё летом, когда обсуждали её перевод за границу. Однако меня беспокоил один момент — как она собирается совмещать работу в Нагано с переездом? Это, наверное, уже личные дела, и обычно я не интересуюсь такими вещами. Но в этот момент, не осознавая этого, я стал слишком внимательно прислушиваться к её словам. Я даже сам удивился, насколько навязчиво стал вести себя.

Отношения между мужчиной и женщиной в реальной жизни часто отличаются от того, что показывают в фильмах или книгах. Возможно, это потому, что в вымышленных историях выделяют только яркие моменты, создавая идеализированное представление о счастье. Это всем понятно, ведь такие истории — лишь способ убить время. Но реальная жизнь гораздо сложнее. Вместо драматичных преград перед нами стоят самые обыденные, порой даже скучные проблемы: бюрократические вопросы, необходимость сообщить важные новости или оказаться в центре внимания родственников, которые расспрашивают о личных делах, иногда включая даже такие вопросы, как планы завести детей. Хотя, учитывая, что возраст, в котором пары планируют ребёнка, продолжает повышаться, и многие из них вообще решают не заводить детей, отдаляя этот момент далеко и навсегда. И это, как мне кажется, более деликатная тема, которая касается только супругов.

Однако на лице Нагисы не было усталости. Она продолжала держать на лице улыбку, выслушивая наставления всего семейства.

— Ведёт себя по-взрослому… — едва уловимо пробормотала себе под нос Аясэ, восхищаясь стойкостью Нагисы.

Тем временем Акико-сан продолжала общаться с бабушкой и дедушкой, наливая им напитки. С улыбкой на лице она поддерживала разговор, и я снова задумался о том, каково это — работать барменом в престижном районе города на протяжении долгих лет. Независимо от того, что ей приходилось переживать, её лицо не выдавало ни малейших признаков недовольства. В этом отношении она напоминала мою родную маму, которая всегда держала на лице «дружелюбную улыбку» перед родственниками, которых видела только раз в год.

После развода с моим стариком, он стал главной фигурой на каждый Новый год. Когда родственники спрашивали: «Почему вы расстались?» — мой старик всегда отвечал, что так сложились карты. Это заставило меня задуматься: как бы они отреагировали, если бы я сказал, что женился на Аясэ? Как бы они восприняли эту новость? Сможем ли и дальше поддерживать связь с ними так, будто ничего не произошло?

Шло время, и наступила ночь. Мы продолжали сидеть в гостиной, встречая Новый год, поедая собу и вспоминая события уходящего года. Такуми и Мика уже хотели спать, потому я помог Косукэ уложить их. Всё это время я просто слушал разговоры, не подключаясь. Точно так же поступила и Аясэ, приняв на себя роль наблюдателя и слушателя.

— Ну что, пора собираться? — сказал мой дедушка, вставая. Все последовали за ним.

Аясэ тоже поднялась из-за стола. С неуверенным шагом и сомневающимся выражением лица она не понимала, куда все уходят. Шёпотом она спросила у меня:

— Куда все идут?

— Встречать Новый год. Мы поедем на автомобиле, так что оденься потеплее. Если тебе будет холодно, можешь принять горячую ванну, когда вернёмся.

— Что, прямо сейчас уезжаем?

— Да, чтобы успеть к полуночи.

Аясэ опустила взгляд. Видимо, она очень устала за этот день, и сонливость накатила на неё.

— Если тебе тяжело, можешь лечь спать. Или всё-таки поедешь с нами?

— …Поеду с вами.

Встреча Нового года — это традиция, когда японцы отправляются в святилища и святыни в ночь с 31-го декабря на 1-ое января, встречая первый день нового года в святом месте.

Мы оделись в тёплую одежду и вышли на улицу. Хотя погода в горах бывает капризной, снегом она сегодня не баловала. Когда мы открыли дверь, со свистом в дом проник ледяной воздух, и все родственники сразу вздрогнули, съёживаясь от холода. Мы быстро подбежали к автомобилям и сели в них, чтобы не замёрзнуть. Мой старик завёл двигатель и стал ждать, пока машина прогреется. Куртка, которую я собирался надеть ещё дома, лежала у меня на коленях.

Спустя недолгое время три автомобиля выехали с пустыря на дорогу и направились в сторону ближайшего святилища. Из включённого радио доносились первые звуки колокола, оповещающего о наступлении нового дня, а вместе с ним и Нового года.

* * *

***

Подъехав к началу тропы, ведущей к святилищу, мы припарковались на стоянке. Все вышли из автомобиля и надели куртки. Я же надел свою ещё внутри и застегнул последнюю пуговицу. Конечно, я прихватил из дома в Токио тёплую шапку и грелку для шеи, подаренную мне Аясэ.

Сама же Аясэ тоже основательно утеплилась. Ярко-горчичное пальто с капюшоном, идеально подходящее к её лицу, был виден даже в темноте. К нам подошла Акико-сан и вручила грелки для рук.

— Положите их себе в карманы, если замёрзнете.

Мы с благодарностью взяли их.

По обеим сторонам дороги, ведущей к святилищу, свалены высокие сугробы. Если бы их не убирали, нам пришлось бы пробираться через снег по пояс. Каждый раз, приезжая сюда на Новый год, я мысленно благодарил тех, кто очищает эту дорогу.

— Довольно далеко, — заметила Аясэ.

— Ну да, — кивнул я. — Самый отдалённое святилище.

— В смысле отдалённый?

— Внизу у подножия горы их много, но именно здесь находится один из небесных гротов, где пряталась Аматэрасу.

— Ой, я знаю этот миф! В нём остальные боги устроили пышную вечеринку, чтобы Аматэрасу вышла наружу.

— Верно. Именно туда мы и идём.

Её знание мифологии приятно удивило меня. Я, поддавшись настроению, рассказал, что наша семья каждый год приезжает именно в это святилище.

— Кстати, идти придётся два километра, — добавил я.

— Что?! — удивилась она.

— Да, и придётся подниматься в гору по лестнице. Так что завтра, возможно, твои ноги скажут тебе «спасибо».

— Я к этому совершенно не готова, — ответила она, бросив на меня взгляд, полный упрёка.

— Если не хочешь, можешь подождать нас в машине, пока мы не вернёмся.

— …Не думай, что я откажусь. Я не хочу ждать вас здесь одна.

— Хорошо. Но если устанешь, сразу скажи мне. В следующий раз я уговорю тебя остаться дома.

— В следующий раз?

— Ну, я имею в виду, в следующем году.

Я сказал это спокойно, почти не задумываясь. Аясэ внимательно посмотрела на меня, будто желая убедиться, что расслышала меня правильно.

— В следующем году, значит?

— Да. Это ведь наша ежегодная традиция.

— Раз так, то ладно. Мне хочется проверить, смогу ли я справиться с лестницей. Если устану, то скажу тебе.

— Договорились.

Мои слова прозвучали естественно, но, похоже, они оставили у Аясэ больше впечатлений, чем я предполагал.

Следуя за нашими родителями, мы с Аясэ начали длинное восхождение к святилищу. Дойдя до большой арки Тории, Аясэ достала смартфон, включила камеру и сделала снимок. На мгновение вспышка осветила тьму вокруг нас, подсветив саму арку, которая на мгновение чётко выделилась на фоне снега. Она постаралась сделать это так, чтобы не мешать другим посетителям.

— Эй, молодёжь, не отставайте! — окликнул нас мой старик, и мы поспешили за ним.

Мы прошли под Тории сбоку, поскольку центральная часть считается дорогой богов. Прямой и долгий путь от арки вёл к святилищу. Несмотря на то, что снег на ступенях был расчищен, на них осталась скользкая смесь из снега, соли и песка. Чтобы не поскользнуться и не упасть, нужно было быть предельно осторожным. Аясэ пару раз чуть не упала, поэтому я показал ей, как безопаснее идти: сначала касаться ступеньки всей подошвой, прежде чем переносить на неё весь свой вес.

Подойдя к следующей арке Тории, мы оказались на прямой, ровной дороге. И через пятнадцать минут пути наконец добрались до святилиша. Перед нами возвышались красные деревянные ворота, послуживший нам ориентиром. Крыша небольшого здания, которая летом была покрыта зеленью, засыпана снегом, словно как в какой-нибудь сказке. Над проходом висела верёвка с ленточками — традиционный амулет, преграждающий путь несчастью или злу.

Аясэ снова достала смартфон, чтобы запечатлеть это место. Её восхищение всем старинным, что хранит историю прошлого.

— Когда ему столько лет, можно прочувствовать, как долго простоял он, — сказал я, вновь взглянув на ворота.

— Хм-м… Не думаю, что дело только в возрасте, — ответила Аясэ.

— Что ты имеешь в виду?

— Люди часто говорят так, глядя на что-то старше их самих. Но мне кажется, дело в том, как это место воспринимают люди.

— Не совсем тебя понимаю.

— Например, если кто-то находит куклу даруму* без глаз, это говорит о том, что никто не доверил ей своё желание. То есть её просто бросили. И от этого становится грустно. Люди относятся к старым вещам как к ненужным, и в этом, наверное, и кроется их истинная ценность.

*Лицо, на котором рисуется один зрачок после загаданного желания, а второе — после его исполнения.

Я задумался над её словами. Они открыли для меня новый взгляд на то, как мы воспринимаем старину, связав её не только с временем, но и с уважением, которое мы ей отдаём.

— Понятно.

— Помимо этого, деревянные здания и сооружения в городе часто остаются без внимания. Если за ними некому ухаживать, со временем они обветшают и разрушатся, — добавила Аясэ.

Её слова напомнили мне наш разговор в автомобиле по пути в Нагано, когда она рассказывала, что ей нравятся старые крепости или даже дома, потому что они хранят воспоминания прошлого. Наверное, именно это она пыталась мне объяснить сейчас. Старые красные ворота, стоящие перед нами, были не просто знаком времени. Это было доказательство того, что люди заботились о них и поддерживали их в хорошем состоянии.

— Всё так, — произнёс я, пытаясь осмыслить её точку зрения.

Кажется, именно это она называла «воспоминаниями».

— Ты занимаешься своего рода профайлингом? — спросил я, улыбнувшись.

— Это что такое?

— Ну, термин из детективов. Это когда анализируют преступление не для того, чтобы найти конкретного преступника, а чтобы составить его портрет, исходя из улик.

— А в чём разница?

— Конкретного человека ты не узнаешь, но сможешь понять, к какому типу он относится. Хотя и тут бывают исключения из-за мотивов. Это как в детективных романах в жанре «Почему это было сделано?»

— …Асамура, ты и правда любишь загадки, — усмехнулась она.

— Не сказал бы, что так уж хорош в этом…

В голове у меня промелькнул образ элегантной девушки с длинными чёрными волосами, что любила делиться своими впечатлениях о прочитанных детективах.

— Это всего лишь знания из книг, — продолжил я. — Ты делаешь то же самое, когда изучаешь историю старых зданий, разве нет?

— Наверное, так и есть, — ответила она.

— Это напоминает мне песню «Часы деда».

Эти часы, что фигурировали в песне, заработали, когда родился ребёнок, и остановились, когда он умер. Эта история стала вдохновением для композитора Генри Кэйла Ворка. Такие вещи, как подарки или сделанные кем-то предметы, оставляют в нашей памяти глубокий след. И эти часы в песне символизировали долгую жизнь дедушки.

— Не надо напоминать мне эту песню! — неожиданно перебила меня Аясэ.

— Почему?

— Просто не надо.

— Тебе она не нравится?

— Я не хочу плакать, — тихо ответила она.

В тусклом свете свечей, стоящих вдоль дороги, я с трудом мог разглядеть её лицо. Но её голос, полный искренности и эмоций, заставил меня пристально всмотреться в неё. Её слова прозвучали внезапно, но сильно тронули меня.

— Ладно… Я понял.

Мы поднялись по лестнице, прошли мимо каменных львов-охранителей и оказались на площади. Фонтан, обычно используемый для омовения рук, покрылся коркой льда, и, к сожалению, мы не смогли выполнить этот обряд очищения.

Подойдя к алтарю, я положил приготовленную заранее монету в коробку для пожертвований и позвонил в колокол. Глубокий звон разнёсся в темноте, а его отголоски разлетелись по тихой горной долине. Я дважды поклонился и дважды хлопнул в ладоши, выполняя стандартный обряд, принятый в таких местах. Сложив руки в молитве ещё раз, я позволил себе ненадолго задуматься о прошедшем годе. Воспоминания сами собой всплывали в голове, как будто обрели неожиданную ясность.

Обычай новогодних молитв, как мне стало известно из книг, берёт своё начало ещё в эпоху Хэйан, когда был распространён ритуал «тосигомори» — проведение первой ночи нового года в храме или святыне. Но, возможно, истинный смысл этой традиции — не просто соблюдение древних обычаев. Она даёт шанс мысленно попрощаться с прошедшим годом, очистить свои мысли и встретить новый год с лёгким сердцем.

Эти размышления тихо звучали у меня в голове, пока я стоял у алтаря, сложив ладони, словно стараясь удержать в них нечто неуловимо важное.

Этот год выдался насыщенным на события. Мой старик женился во второй раз, и в июне, всего полгода назад, семья Аясэ переехала жить к нам. Внезапно я обзавёлся сводной сестрой, которая была младше меня всего на одну неделю. Сначала меня удивил её необычный стиль одежды. Позже, на контрольных работах, я помогал ей с современным японским языком, который ей давался с трудом. А летом — что для меня совсем нехарактерно — я отправился с одноклассниками из параллельного класса развеяться в городском бассейне. Именно тогда я осознал, что испытываю к Аясэ чувства, но признаться самому себе в этом оказалось непросто.

Наши родители, пережившие неудачные браки, старались создать для нас новую, счастливую семью, избегая любых конфликтов. Я уверен, они хотят видеть нас исключительно как любящих брата и сестру, и ничего больше.

Осенью, после долгого периода недоразумений, мы с Аясэ открыто поговорили и честно признались в своих чувствах. Мы договорились вести себя так, чтобы наши отношения выглядели как «нормальные, но относительно близкие отношения брата и сестры». Мы старались не выходить за эти рамки, но в ночь на Хэллоуин мы всё-таки поцеловались. Этот момент стал для нас переломным и безвозвратным.

События года мелькали в моей памяти, словно кадры из калейдоскопа. Я сложил руки, закрыл глаза и мысленно попрощался с прошедшим временем. Затем, открыв глаза, заметил, что за нами уже собралась очередь. Я завершил обряд последним поклоном и отошёл от алтаря.

Мы с Аясэ вернулись к моему старику и Акико-сан, которые ждали нас неподалёку. Пока мы шли, я поинтересовался у неё:

— Что ты загадала?

— Я не успела ничего загадать, потому что вспоминала всё, что случилось со мной в этом году, — ответила она мне с лёгкой улыбкой.

Услышав её ответ, я тоже улыбнулся. В её словах была какая-то лёгкость, как будто она сама для себя пыталась понять, что произошло в этот год. По пути она всё-таки спросила меня:

— Не хочешь вытянуть предсказание?

— Кстати, да. Обычно я всегда так делаю в Новый год, — ответил я.

Мой старик, услышав нас, с радостью воскликнул:

— Тогда вытянем все вместе!

Сев в автомобиль, мы поехали в сторону главного святилища, поскольку здесь на Новый год он попросту не работал. Омикудзи — они же предсказания — можно было вытянуть только в этом святилище.

Первая вытянула Аясэ. Она прочитала предсказание и замерла:

— Большая неудача.

— Не знал, что такие бывают в Новый год, — удивился я.

— А что у тебя, Асамура? — с интересом спросила она.

— Небольшая удача, — ответил я, сдерживая улыбку.

Аясэ понуро посмотрела на меня, как будто завидуя моему «везению». Ну что поделать, если это не моя вина? Не я ведь тянул за неё предсказание.

— Не переживай, Саки, — сказал мой старик, указывая на ветки, на которых висело множество омикудзи с плохими предсказаниями. — Их привязывают туда, чтобы избавиться от неудачи.

Аясэ аккуратно сложила своё предсказание и привязала его к ветке. Отойдя, она уже улыбалась, но почему-то мне всё равно казалось, что она была огорчена.

Под звуки ударов колокола, который тревожили посетители, загадывая желания, мы покинули храм. Так и начался наш новый совместный год.