За десять минут до звонка я уже сидела на своём месте. Это была моя утренняя рутина — своего рода ритуал. Если ничто не мешало, я открывала учебники, тетради и в тишине просматривала записи. Это помогало немного расслабиться. Так я поступала ещё со средней школы.

Но теперь, на втором году старшей, каждое утро обязательно что-то нарушало это спокойствие.

— Саки-и-и!

И это «что-то» звали Мая. Почти каждое утро — всё то же. Кажется, весной она ещё старалась вести себя чуть сдержаннее, но с тех пор, как впервые познакомились в старшей школе, её энергия только нарастала. Ни вежливого приветствия, ни даже обычного кивка — просто сразу ко мне, безо всяких церемоний. Интересно, почему? Я всё ещё не понимаю.

Что ж...

— Понимаешь, что занятия вот-вот начнутся?

— О чём ты вообще?

— …А?

— Даже предупредительный звонок ещё не прозвенел. Разве нет?

Хотя… до него осталось всего минут пять. А разве это не именно то время, когда уже стоит готовиться к уроку?

— Серьёзно?! У нас же завтра экскурсия! Ты вообще в курсе?

…Подождите, это я сейчас странно себя веду?

— Это же та самая, единственная поездка за всё время учёбы в старшей школе!

— Ну да… верно.

— Как тут не радоваться? Я не могу просто сидеть на месте! Хочется вскочить и начать танцевать! Настолько я взволнована!

— По-моему, это уже перебор.

— Ни капельки! Саки, смотри шире! Посмотри — на весь мир!

С этими словами Мая взмахнула рукой, указывая на класс. Я машинально проследила за её движением взглядом.

Повсюду ребята уже сформировали группы: кто-то что-то оживлённо обсуждал, а кто-то листал буклеты. Ага… Между прочим, урок вот-вот начнётся. В углу особенно шумная компания из шести человек — по три парня и девушек. В центре, похоже, сидел Синдзё. Наши взгляды встретились, и он, улыбаясь, помахал мне рукой. Почему-то этот жест напомнил мне щенка, выпрашивающего прогулку.

— Синдзё отлично справляется с ролью лидера, — заметила Мая.

— Ага. Кстати, ты знаешь, кто в каких группах?

— Помню каждую. Всех учеников нашего класса держу в голове.

Это действительно впечатляет. У меня ведь толком и друзей-то нет, так что во время распределения я просто стояла в растерянности — не знала, к кому подойти. А потом меня позвала к себе сама Мая. Полная противоположность мне.

Тем не менее, я всё равно не понимаю, чему тут так радоваться. Когда я озвучила это вслух, Мая преувеличенно, театрально вздохнула:

— Ха-а-а-а...

— …Ты опять преувеличиваешь.

— Саки, ты вообще понимаешь, что происходит? Мы всей школой летим за границу! Это же нечто из ряда вон! Несколько дней в другой стране — с одноклассниками! В таких условиях может… расцвести новая любовь!

— Мы же не героини романтического романа.

— Неправда! Как у героев справедливости встроен модуль совести, так и у семнадцатилетних девушек по умолчанию должен быть установлен «девичий»! Любовь, вспыхнувшая в чужой стране! А потом… прощание!

— В итоге всё равно придётся расставаться?

— Курортный роман — вещь мимолётная. Ты смотрела «Римские каникулы»?

— Конечно.

Я знаю её сюжет — всё-таки я прошлась по всем классическим фильмам. Но если говорить о «расцветающей любви»… Разве чувства действительно могут возникнуть просто из-за поездки?

Мы с Асамурой вот уже восемь месяцев живём под одной крышей. С тех пор как между нами зародилась симпатия, прошло пять. А после откровенного признания — три месяца… и за это время почти ничего не изменилось. Наоборот. Мне кажется, из-за этой поездки мы только ещё дальше отдалимся друг от друга.

Мы не будем вместе. Возможно, за все четыре дня я даже не увижу его лица. И когда я это поняла, что-то сжалось внутри. Мне самой не хотелось в этом признаваться… Но стоило представить, как он смеётся, весело проводит время с одноклассниками из своей группы, как грудь заполняла мутная пелена.

Словно капля за каплей в ней скапливалось что-то вязкое. Зависть? Тревога?

Нет. Это неправильно. Так чувствовать нельзя. Надо отогнать эти мысли. Это же школьная поездка. Я должна найти способ насладиться ею по-настоящему — как старшеклассница. Сфокусироваться на изначальной цели: мы летим по учебной программе. Нужно убрать лишние эмоции, избавиться от мирских желаний. В первую очередь — отключить «девичий» модуль. Мотивация старшеклассницы должна быть сосредоточена на знаниях, а не на отношениях. Если я буду помнить об этом, то ни тревога, ни мутная тоска не смогут взять верх. Не должны. Я в этом уверена.

— Саки-и-и!.. А как будет по-английски: «О, мадемуазель, не хотите ли выпить со мной чаю?»

Что?.. Зачем ей это?

Я машинально переключилась в режим разговорного английского:

— «Young lady, why don’t you drink tea with me?» — наверное, так?

— Понятно, понятно...

— А кого ты вообще собираешься этим приглашать?

— Да никого! Просто решила запомнить, на случай если вдруг меня пригласят! А я тогда скажу: «Извините, я на самом деле жду кое-кого». Ой!

— Что за «ой»? Почему ты вдруг так заволновалась?

Но её фантазии продолжались, пока в класс не вошла учительница и не постучала по столу журналом. В последнее время именно так и проходят наши утренние будни перед уроками.

* * *

***

Занятия на сегодня закончились. Поскольку подработки у меня не было, я собиралась просто пойти домой.

— Хм-м-м…

Выходя за школьные ворота, я подняла взгляд на белое зимнее небо, затянутое облаками. Солнце всё ещё висело высоко, до вечера было далеко. Сейчас середина февраля, и с каждым днём световой день становится чуть длиннее. Долгие зимние ночи, раньше казавшиеся бесконечно тягостными, постепенно уступают место свету.

Скоро зацветут сливы, а там и вишня — и мы станем третьеклассниками, готовящимися к выпуску. После экскурсии, скорее всего, придётся сосредоточиться на учёбе ещё сильнее. Возможно, я даже не смогу выбраться в бассейн, посмотреть фильм или просто пройтись по магазинам...

— Ну да, я же абитуриент, — пробормотала я себе под нос.

Поймав себя на этой мысли, я покачала головой, словно стряхивая лишние тревоги, и тяжело вздохнула. Раньше не задумывалась о том, чтобы с кем-то общаться... но теперь всё по-другому. Наверное, это из-за Маи. Или, может, из-за…

— Нет, — снова покачала я головой.

Эти мысли тянут меня вниз. А я не могу себе позволить унывать — ведь поездка уже совсем близко.

Я шла по краю тротуара, стараясь не мешать прохожим, и достала смартфон. Открыла карту и проверила своё местоположение.

— Так… Завтра мы будем за границей. За границей, да?

Набрала в строке поиска: «посольство». Экран тут же заполнился отметками — повсюду по Японии оказались посольства.

— А, вот одно неподалёку...

На экране высветилось «Посольство Дании в Японии». Я нажала на иконку, чтобы посмотреть маршрут. От школы, что рядом со станцией Сибуя, нужно было выйти к улице Хатиман и пройти пешком чуть больше километра — путь займёт около десяти – пятнадцати минут. Вполне посильно. К тому же, если подумать, от нашего дома это здание находится не так уж далеко. Ну, по крайней мере, это будет сменой обстановки.

Я вовсе не собиралась нарочно идти к посольству, чтобы почувствовать себя как в заграничной поездке. Скорее… это походило на репетицию? Если бы рядом была Мая, она бы наверняка рассмеялась и сказала что-то вроде: «А почему не посольство Сингапура?» Но, судя по карте, оно в часе ходьбы отсюда — слишком далеко для простой прогулки. Так что мой выбор пал на посольство Дании*.

Начало маршрута: 35.66156162282947, 139.70821269128228. Откуда именно она стартовала, не написано

Я свернула с привычного пути, ведущего домой, и направилась на юг, к улице Хатиман. Перейдя скоростную автомагистраль Сюто, рассекающую Сибую, продолжила путь. Хотя я и давно живу в этом районе, далеко не все улицы знаю наизусть, поэтому время от времени приходилось останавливаться и сверяться с картой.

Когда я добралась до улицы Хатиман, повернула ещё южнее и шла, пока не упёрлась в широкую, немного изогнутую улицу Яматэ. Оттуда повернула чуть севернее и прошла какое-то время по пути к Сибуи — и, наконец, оказалась перед пунктом назначения на моём смартфоне*.

Конец маршрута: 35.648438422686134, 139.69988219554537

Передо мной стояло кирпичное здание цвета красной глины. По количеству окон оно казалось трёхэтажным. Фасад, выходящий на улицу, был чуть вогнут, и в образовавшемся углублении располагалась площадка для машин. На табличке у входа по-японски значилось: «Посольство Дании», а чуть выше — надпись на английском: «Royal Danish Embassy». Незнакомые слова я тут же проверила в телефоне: «Королевское посольство Дании», верно? Ах да, точно — ведь Дания же королевство. Над названием возвышался герб: вытянутый красный эллипс, внутри — щит с короной.

Корона… Внезапно до меня дошло: королевство. Как ни странно, но это произвело впечатление. Мир — огромен. Полон стран, людей, понятий и смыслов, о которых я даже не догадывалась.

Пока я рассматривала здание, вдруг заметила, что прохожие украдкой косятся на меня. Ну да, наверное, странно выглядеть — стоять вот так, неподвижно уставившись на посольство. Я быстро отвела взгляд и обернулась.

На другой стороне улицы я увидела книжный магазин, совмещённый с кафе — сеть с филиалами по всей стране, если судить по вывеске. Перед входом стояли лавочки. Может, немного передохнуть, прежде чем возвращаться домой? С этой мыслью я стала искать поблизости пешеходный переход.

Наверное, из-за близости к посольству здесь особенно много иностранцев. Я видела немало пар, где один из спутников был японцем, а другой — иностранец. Конечно, подобное иногда встречается и в Сибуе, особенно в её оживлённых районах, но здесь это казалось более естественным, как часть местной атмосферы.

Интересно… Каково это — встречаться с человеком, у которого другой язык, другая культура? Хотя… если задуматься, даже в Канто и Кансай имеются свои различия в языке, обычаях, менталитете. Наверное, в местах, где идёт постоянное смешение культур, подобные вещи происходят сами собой. В конце концов, все люди разные. Даже мы с Асамурой. Много общего — и всё же немало различий. Например… хотя бы в том, с чем обычно мы едим яичницу.

— Excuse me...

Я услышала чей-то голос — обращённый, кажется, ко мне. Это был английский, и прозвучал он где-то совсем рядом. Только когда фраза повторилась, я осознала, что это не просто случайный звук — кто-то действительно обращается ко мне.

Обернувшись, я увидела высокого светловолосого мужчину. Он выглядел примерно на возраст моего отчима, разве что был шире в плечах. На нём были светло-коричневые солнцезащитные очки. Пока я смотрела на него, не понимая, что происходит, он снова заговорил, и опять быстро. Конечно же, на английском. Я слегка растерялась, не успевая уловить смысл сказанного. Видимо, он заметил это — и повторил ту же фразу, только медленнее. Я постаралась мысленно перевести:

— «Я хочу попасть в посольство»…

«Embassy». Это слово я знала — ведь совсем недавно стояла перед зданием, где оно было написано и по-японски, и по-английски. А в этом районе, насколько мне известно, посольство всего одно.

— «Вы имеете в виду посольство Дании?»

— «Да! Именно оно. Вы знаете, где оно находится?»

— «Да, конечно. Я вас провожу», — ответила я и повернула назад, туда, где уже была чуть раньше.

Когда мы дошли до здания, он поблагодарил меня несколько раз. Я слегка смутилась — ведь ничего особенного я не сделала. Хотя, если честно, больше всего меня беспокоило другое: насколько понятен был мой английский?

— «Извините, если мой акцент вас сбивал», — с извиняющейся улыбкой сказала я перед тем, как попрощаться.

Он удивлённо приподнял брови.

— «Что? Совсем нет! Всё было отлично».

— «Правда?»

— «Абсолютно. Вы говорите очень вежливо и чётко — мне было легко вас понять. И вообще, английский — язык, на котором говорят в десятках стран. У каждого свой акцент. Я к этому привык, так что всё в порядке».

Значит, даже моё «sorry» с японским выговором просто воспринимается как ещё один акцент? Он даже постарался меня подбодрить. Настоящий джентльмен.

Уже по дороге домой я вдруг подумала: пока не попробуешь пообщаться по-настоящему, многого не поймёшь. Опыт — действительно лучший учитель.

Наверное, в этом и состоит смысл всех этих школьных экскурсий: новые места — это всегда новые знания.

И с этой мыслью я вдруг поняла, что с нетерпением жду завтрашней поездки.

***

Когда я вернулась домой, Асамура уже сидел в своей комнате. Судя по доносившимся звукам, он как раз занимался сборами к завтрашней поездке.

Мне бы тоже не мешало ещё раз пройтись по вещам. Основной багаж я собрала заранее — оставалось лишь проверить, всё ли на месте. Закончу — и можно будет позвать его ужинать.

Мама, относившаяся к нашей первой заграничной поездке почти с благоговением, решила лично приготовить и ужин, и завтрак. Наверное, хотела, чтобы мы чувствовали себя как дома — даже в преддверии большого путешествия.

Проверив сумку, я подошла к двери его комнаты:

— Ужин готов, — сказала я.

— Сейчас приду.

Пока он выходил, я уже успела разложить мамины блюда по тарелкам. Потом открыла рисоварку, зачерпнула свежесваренный рис и аккуратно поставила перед ним его порцию.

И вдруг мне пришла в голову мысль — слегка поиграть. Испытать его… или, скорее, саму себя.

— Let’s eat! — сказала я на английском.

Асамура удивлённо посмотрел на меня, моргнул.

— Эм… Это типа «Спасибо за еду»?

Я улыбнулась. Он меня понял. Видимо, я всё ещё оставалась под впечатлением от того, как мне удалось объясниться с иностранцем у посольства — Немного окрылённая, немного взволнованная.

— Я последний месяц усердно тренировалась — слушала, говорила. — объяснила я. — Захотелось проверить, как пойдёт. Может, попробуем весь ужин говорить только на английском?

Он кивнул. Так мы и перешли на английский — пусть и с натяжкой, но вполне осознанно. Конечно, это не означало, что я вдруг обрела уверенность. Моя речь всё ещё была неловкой, а произношение — с тем самым японским акцентом, которого обычно стесняются. Поэтому я предложила говорить только о школьной экскурсии.

«Куда вы пойдёте?»; «Что планируете делать? Есть ли что-то, чего особенно ждёшь?» — спрашивала я его. Слушая его ответы, с удивлением поняла, что неплохо разобралась в планах их группы. Более того, оказалось, что некоторые пункты маршрута совпадают с нашими. Так что не исключено, что мы где-то пересечёмся.

И всё же… сердце сжалось. Было бы здорово пройти всё это вместе. Делиться впечатлениями, смеяться над неудачными фото, искать нужный выход со станции… Вместе ужинать — вот так, как сейчас. Но уже завтра всего этого не будет. Несколько дней — и ни одного совместного ужина. Ни одного случайного взгляда. Мы, конечно, поедем вместе до международного аэропорта Нариты, но там нас разделят — разные классы, разные группы. И всё. Четыре дня без него.

Я перевела разговор на ужин. Он попытался подобрать английский эквивалент какому-то слову, но, не зная, как его сказать, выдал нечто настолько неуклюжее, что я не выдержала и рассмеялась.

Мы вернулись к японскому. Наверное, я смеялась слишком громко — он нахмурился и пробормотал, что переживает из-за своего произношения. Я вздрогнула внутри. Ведь это было именно то, о чём думала сама, разговаривая с тем иностранцем у посольства.

Выходит, мы с Асамурой волновались об одном и том же. И тогда, пусть это и были не мои слова, я рассказала ему то, что услышала сегодня — слова, которые тогда так успокоили меня: «Вы говорите очень вежливо и чётко — мне было легко вас понять. И вообще, английский — язык, на котором говорят в десятках стран. У каждого свой акцент. Я к этому привык, так что всё в порядке». Он выглядел так, будто эти слова и правда немного его приободрили. Я подумала: ему просто нужно говорить так же, как он говорил со мной за ужином — спокойно, без страха. У него всё получится. Именно с таким настроем я и сама хочу отправиться в эту поездку.

Мы как раз закончили убирать посуду, когда вернулся отчим.

— Хочешь, я разогрею тебе ужин? — спросила я.

— Завтра у тебя экскурсия, да? Просто собирайся и ложись спать. Не беспокойся обо мне, старике, — улыбнулся он.

— Хорошо… Спасибо. Мы так и сделаем.

— К тому же вам нужно встать в четыре утра, верно?

Мы с Асамурой кивнули. Конечно, мы собирались проснуться сами — тем более мама как раз должна была вернуться домой примерно в это время. Но отчим всё равно пообещал проследить, а если вдруг опоздаем — сам отвезёт нас в аэропорт. Он добавил, что примет ванну утром, так что мы с Асамурой пошли по очереди — он первым.

Я вернулась в комнату и сделала финальную проверку. Паспорт был на месте. В рюкзаке лежал даже тот самый «Путеводитель нашей группы — фанатская версия», который Мая сделала специально для нашей группы. Хотя я всё ещё не понимала, почему именно фанатская версия. Наверное, очередная её странная шутка.

Впрочем, всё было на своих местах. Я ничего не забыла. Когда Асамура закончил, я пошла в ванную, а потом сразу легла в кровать. Закрыв глаза, я никак не могла уснуть — в памяти то и дело всплывала нелепая сцена за ужином. Как я могла не рассмеяться, когда он перевёл «aji no hiraki» как «AJI–OPEN»? Я тихо улыбнулась. Лёгкий смешок сорвался с губ, прокатился по тёмной комнате и растворился в ночной тишине.

В этом моменте не было ничего особенного — просто обрывки слов и воспоминания. Но от них становилось так тепло на душе. И всё же… я вспомнила: с завтрашнего дня мы с Асамурой не увидимся несколько дней.

В последнее время у нас стало меньше поцелуев, меньше объятий, даже случайных прикосновений стало меньше. Мы пообещали быть «просто братом и сестрой» перед родителями, и тогда это казалось естественным. Но впереди — четыре дня и три ночи. Если дома у нас хоть иногда были моменты наедине, то в поездке этого не будет. Школьные группы обычно составляют по шесть человек — трое мальчиков и трое девочек. Он будет в одной группе с девочками из своего класса, а я — где-то совсем в другой части Сингапура.

Сердце сжалось. Я откинула одеяло, накинула поверх пижамы домашнюю одежду, чтобы не простыть после ванны, и тихо вышла в коридор. Подойдя к его двери, я постучала.

— …Аясэ? — услышала я его голос, едва различимый в тишине.

Я жестом подозвала его и молча повела к себе в комнату. Закрыв дверь и выключив свет, застыла в темноте, ощущая, как сильно колотится сердце. Мы оба знали, зачем я его позвала.

— …Можно? — едва слышно спросила я.

Он кивнул. Мы оба этого хотели.

На миг во мне вспыхнуло сомнение — не эгоистично ли звать его, чтобы утешить только себя? Но когда он подошёл ближе, путь назад исчез. Его ладони лёгкими касаниями легли мне на плечи. От этого тёплого прикосновения по телу разлилось тихое облегчение. Я тоже положила руки ему на плечи, приподнялась на цыпочки и осторожно прижалась к его губам.

Поцелуй был мягким и тёплым. В нём было не только нежность — в нём скрывались тоска, тревога и желание. Я чуть крепче сжала пальцы, и он на миг отстранился. Ощущение его губ ещё жило во мне, медленно угасая, и я, не открывая глаз, прошептала:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Аясэ.

Он вернулся к себе.

Лёжа в темноте, я коснулась губ пальцами — и вдруг поняла: это чувство, это смутное, глухое волнение внутри всё ещё не ушло.

Что со мной происходит? Смогу ли я выдержать эти четыре дня и три ночи разлуки?..