На следующее утро, едва я успела позавтракать, как прибыли швеи Эльвиры с целым ворохом новой одежды. Я была, мягко говоря, удивлена: вещей было гораздо больше, чем я заказывала, а некоторые из них были с узорами, которых я никогда раньше не видела. Я выразила своё любопытство и узнала, что многие из этих нарядов принадлежали Флоренции и покойной первой жене Бонифация; Эльвира попросила швей собрать и переделать их для меня к собранию герцогов.

Я примерила одежду и высказала свои мысли. Следующими задачами на день были обед и поход в храм, где я должна была сообщить своим служителям и Гутенбергам о наших планах по переезду, закончить собственные приготовления, а также встретиться с новой главой компании «Плантен».

Слуги Эльвиры вынесли стол и стулья из моей потайной комнаты. Я подождала, пока комната опустеет, и, коснувшись магического круга, закрыла её навсегда.

— То, что вы покидаете родное гнездо, заставляет нас одновременно радоваться и грустить, — сказала мне одна из слуг, явно переживая. Они заботились обо мне с тех пор, как я впервые появилась в особняке под именем Розмайн. — Мы знаем вас с самого крещения, отчего ваше взросление кажется ещё более внезапным. Хотя вы провели здесь сравнительно немного времени, с момента вашего приезда произошло много замечательных изменений. Я надеялась, что мы сможем видеть вас чаще, но увы...

Здешние слуги полагали, что будут больше видеть меня, когда разлад между Лейзегангами и герцогской семьей будет улажен и общение с моей большой семьей станет менее проблематичным. Как это ни прискорбно, но ауб другого герцогства в замке Эренфеста считался бы гостем и уж точно не смог бы посетить такое поместье, как это.

— Жаль, что из-за политики фракций я не могла приезжать чаще, — вздохнула я. — Тем не менее я благодарна всем в этом особняке.

— Вы благодарны нам?...

— Я выросла в храме, поэтому это поместье стало моим первым опытом общения с дворянским обществом. Если бы вы все насмехались надо мной или смотрели свысока из-за моего происхождения, меня, возможно, никогда бы не удочерили.

Именно благодаря тому, что все в этом особняке приняли меня, я жила до своего удочерения, не осознавая, с каким презрением дворяне относятся к людям, рождённым в храме. Мой статус члена герцогской семьи защищал меня в дальнейшем, но я даже не хотела представлять, что могло бы случиться со мной тогда без их поддержки. Эльвира и Фердинанд, конечно, присматривали за мной, но отношение слуг было особенно важно.

— Матушка, — обратилась я, повернувшись к Эльвире, — я очень благодарна вам за то, что вы приняли меня в качестве дочери этого дома. Вы, должно быть, гордитесь тем, что вырастили ауба Александрии.

— Охохо, всё верно, так и есть. Мои дети не услышат конца моего хвастовства, уверяю. Я горжусь тем, что провела это время с тобой, Розмайн.

Слуги начали обсуждать свои давнишние воспоминания обо мне.

— Даже в те времена она училась исключительно быстро.

— Помните, как выбиралась одежда для её крещения? Госпожа Эльвира не смогла выбрать между двумя нарядами, поэтому она заказала оба!

— Госпоже Розмайн так хотелось увидеть книжную комнату, что она потеряла сознание в коридоре.

— Подумать только, она помолвлена... Кажется, что только вчера она боялась ходить в туалет по ночам.

«Меня пугало не посещение туалета, а эти склизкие штуки внутри унитаза!»

Как бы ни хотелось мне их поправить, я ничего от этого не выиграю: они будут улыбаться и кивать на мои «очевидные оправдания». Я бы предпочла, чтобы они не обсуждали все эти неловкие воспоминания прямо у меня на глазах, но, по крайней мере, большая часть того, что они обо мне помнили, относилось к моим ранним дням в особняке. С тех пор мы мало проводили времени вместе.

Я направилась в прихожую, пока дамы продолжали обмениваться историями: мои рыцари сопровождения уже пришли за мной.

— Сюда, госпожа Розмайн.

У двери ждали Юдит и Ангелика. Филина отправилась в храм раньше нас. С ними была Мюриэла с принадлежностями служащих.

— Ты собираешься встретиться с торговцами в храме, не так ли? — уточнила Эльвира. — Пожалуйста, возьми с собой Мюриэлу. Я хочу установить личную связь с новой главой компании «Плантен».

Я кивнула и ответила: 

— Конечно. Пойдём, Мюриэла. 

Будущее типографии Эренфеста зависело от отношений Эльвиры с компанией «Плантен».

Прежде чем уйти, я повернулась к ряду слуг, собравшихся для прощания. Я ещё буду изредка видеть Эльвиру в общежитиях дворянской академии и во время собрания герцогов, но с этими слугами я не встречусь более никогда.

— В прошлом девушки-кандидаты в аубы, покидающие родное герцогство, обращались к Югерайзе, богине прощания, — начала я. — Я бы попросила вас молиться ей, а не богине времени Дрефангуа.

— Как пожелаете, госпожа Розмайн. Да благославит вас, Югерайзе, богиня прощания.

— Я очень благодарна вам.

И с этими словами я отправилась в храм.

***

— С возвращением, госпожа Розмайн.

Не только Филина ожидала моего прибытия: все мои храмовые слуги собрались вместе с ней. Это было редкое зрелище, учитывая, что Гил, Фриц и многие другие обычно были заняты в мастерской.

— Спасибо, — ответила я. — Фран, Зам, подозреваю, что Филина и остальные уже сказали вам, но официально было решено, что я стану аубом Александрии. 

Я попросила их пройти со мной, и они тепло улыбнулись в ответ.

— Нам также сказали, что боги даровали вам и господину Фердинанду своё руководство, — поздравил Фран.

— Да, действительно... Эйвермин и Местионора и так были грубы, а тут ещё все эти боги. Это было ужасно.

Я горько нахмурила брови, вспоминая как мне было тяжело: божественная сила заставила меня светиться, лишила памяти и чуть не убила. Фран и Зам, видимо, не ожидали подобного ответа, потому что оба уставились на меня, словно не веря своим ушам.

— Хм?..

— Госпожа Розмайн, мы хотели поздравить вас с помолвкой с господином Фердинандом... — сказал Зам, выглядя обеспокоенным. — Вы ведь обручились, не так ли?

— О, понятно... Да, мы завершили церемонию помолвки. Вот мой помолвочный магический камень. Дворяне дарят подобные друг другу, когда обручаются. 

Я показала ожерелье, пытаясь отвлечь их от своей оплошности.

— Госпожа Розмайн, — прошептала Юдит, — никто другой не подумал бы, что имеется в виду настоящая встреча с богами.

«Может, это и правда, но всё же... я думала, что они говорят об этом, потому что это необычное событие, которое интересно обсудить!»

Я обернулась. Юдит улыбнулась и жестом показала Франу и остальным, что нам следует продолжить разговор внутри.

Филина решительно кивнула:

— Госпожа Розмайн, может, обсудим переезд в покоях главы храма? В наши планы было внесено крайне много серьёзных изменений. Юдит сказала, что перед разговором с господином Мельхиором нам следует собрать всех в одном месте. Именно поэтому я собрала сегодня здесь всех ваших служителей.

Фран и Зам направились внутрь. Я попыталась последовать за ними, но детский голос остановил меня на месте.

— Вы опоздаете, если не поторопитесь!

— Мы идём! Идём!

Удивившись, что внутри храма раздаются крики, я повернулась к источнику шума. Дирк звал с третьего этажа, а группа служительниц-учениц спешила вниз.

— Дирк, к нам в храм пришли гости, — предупредил Фран, укоряя мальчика. — Ты должен говорить тихо, когда выходишь за пределы своей комнаты. Детские голоса вызывают особенно громкое эхо.

Дирк и ученики отшатнулись, а затем искренне извинились.

Фран повернулся к служителям и сказал: 

— Важно готовиться заранее, чтобы вашим господам не приходилось торопиться.

— О, госпожа Розмайн! Добро пожаловать! — с улыбкой воскликнул Дирк, как только увидел меня с Франом. Как бы очаровательно он ни выглядел, это было неподобающее поведение для дворянина. Я всё ещё помнила, как меня ругали за то, что я не могу держать свои эмоции под контролем.

— Приятно видеть всех такими оживлёнными. Мне сказали, что вы очень много работали во время весенней молитвы, — заметила я. — Вам нужно куда-то идти?

— В одной из комнат для собраний проходит занятие по изучению религиозных церемоний, — ответил Дирк, стараясь говорить вежливо. — А теперь, если вы меня извините, я действительно должен идти.

Он удалился, найдя прекрасную возможность избежать нравоучений Франа.

Вместе с остальными я продолжила путь по храму, пока мы не добрались до покоев главы. Обычно я переодевалась сразу же по прибытии, но Фран указал мне на стол.

— Сюда, пожалуйста.

В углу комнаты были сложены ящики. Моника и Никола готовили чай вместо одежд главы храма.

— Мне не нужно переодеваться? — спросила я.

Фран покачал головой:

— Как только стало ясно, что Эренфесту придётся проводить весеннюю молитву без вас, господин Мельхиор прошёл инаугурацию как следующий глава храма.

Мельхиор занял пост главы, пока я сражалась в Центре и вела переговоры с королевской семьёй. Это был, без сомнения, правильный выбор, но мне было грустно думать, что храм, который я знала, изменился. Отсутствие необходимости носить мантию означало, что для меня здесь больше нет места.

— Тогда мне стоит закончить с этим делом пораньше, — вздохнула я, направляясь не к столу, а в потайную комнату. Туда мог попасть любой, у кого была соответствующая регистрационная брошь, так что она уже была пуста. Дважды проверив, что там действительно ничего нет, я закрыла комнату. Если подумать, я провела в ней довольно много времени, учитывая два года в юрэве.

— Госпожа Розмайн, что это за «важные изменения»? — от имени всех спросил Фран, как только я уселась за стол.

— Я собиралась переехать в Центр в качестве приёмной дочери короля, но вместо этого решила стать аубом бывшего Аренсбаха. Посему, храм моего нового герцогства нужно будет полностью изменить, чтобы он соответствовал нашим стандартам.

Я объяснила, что александрийский храм имеет много проблем, подобных наличествовавшим ранее в храме Эренфеста, что я намерена взять на воспитание тех, кто осиротел во время войны, а также что хочу создать свои собственные классы при храме.

— Эм... Мои извинения, Филина, но мне нужно перевезти Франа и Зама в Александрию до моего совершеннолетия. 

Я хотела оставить кого-нибудь из них, чтобы поддержать её, но для проведения революционных изменений в новом храме мне требовалось как можно больше служителей из тех, что улучшали положение дел здесь, в Эренфесте.

— Они оба готовы к переезду, но что делать с Моникой и Николой? — уточнила Филина. — Планируете ли вы взять их с собой?

Она понимала, что Фран и Зам, скорее всего, переедут со мной: Фердинанд и Хартмут обратились к ним после обороны Эренфеста. При мысли о том, сколько работы они, должно быть, проделали ради меня, я почувствовала себя немного виноватой.

— Я хочу немедленно привезти Франа и, желательно, Зама. Моника и Никола, однако, должны оставаться здесь до твоего совершеннолетия. Они могут переехать с тобой, если таково будет их желание.

— Пока они со мной, всё будет в порядке... но я бы хотела, чтобы у меня был ещё хотя бы один помощник, который мог бы помочь в работе с бумагами, — нерешительно попросила Филина.

Я не видела ничего плохого в том, чтобы она взяла нового слугу, особенно когда я забирала Франа и Зама, хорошо знакомых с делами храма. Я дала ей разрешение, а затем обратилась к Вильме и Гилу.

— Я уже говорила о том, чтобы куплю вас обоих после достижения совершеннолетия, но обстоятельства изменились. Теперь я прошу вас отправиться со мной и жить в храме Александрии. — Вильма была нужна мне, чтобы помочь присмотреть за сиротами войны в здании для девочек и создать подходящую среду для обучения, а Гил был важен своими знаниями по управлению мастерской. — Возможно, вы могли бы остаться служителями, переехать с компанией «Плантен» и помочь с реформацией храма. После этого я могла бы приобрести вас.

— Я была бы более чем счастлива ещё остаться в храме на некоторое время, — согласилась Вильма. — В храме с вами я буду чувствовать себя гораздо безопаснее, чем в замке, а суть моей роли — забота о детях, потерявших родителей, — останется прежней. 

Это решение далось ей легко, ведь больше всего она боялась, что ей придётся покинуть храм.

Мой взгляд упал на Гила, чьи плечи были опущены.

— Я не против переехать с вами, ведь так было задумано с самого начала, однако я надеялся проститься с храмом... — признал он.

Зам похлопал по спине своего товарища. 

— Я знаю, что тебе хочется сменить обстановку, но ты лучше нас всех разбираешься в работе мастерской при храме. Я не смогу помочь тебе в создании новой, то же самое касается и Франа: у каждого из нас есть своя область знаний.

— Да, это правда... — Гил кивнул, скрестив руки. — Храм — это отдельный мир, и никто лучше меня не сможет организовать новую печатную мастерскую. Не говоря уже о том, что опыт работы в храме должен облегчить компании «Плантен» налаживание отношений с торговой гильдией. Я знаю, что Бенно и Лутц беспокоились о развитии своего магазина в новом герцогстве.

Гил считал, что торговая гильдия не сможет смотреть на компанию «Плантен» свысока, если увидит, что я работаю с ней. Как тот, кто вырос в храме, но вместе с тем был связан и с миром торговли, он мог судить об этом особенно хорошо.

— Я обещаю выкупить тебя и дать тебе свободу от храма, когда ты достигнешь совершеннолетия, — заявила я. — А до тех пор я прошу тебя помочь с его становлением. Ты ведь первым умолял меня изменить храм, не так ли?

— Ах...

Именно Гил первым попросил меня спасти сирот, когда узнал об ужасающем состоянии подвала. Я улыбнулась, вспомнив, как Фердинанд спросил меня, готова ли я стать директором приюта, и как меня охватило беспокойство.

— Гил, — обратилась я, — я хочу, чтобы ты стал образцом для сирот.

Мастерская храма работала так хорошо только потому, что Гил активно сотрудничал с Лутцем. Его работа с компанией «Плантен» и другими Гутенбергами дала ему жизнь за пределами храма, и я надеялась, что она продолжится и в Александрии.

— Ты можешь вдохновить сирот, оставив храм, чтобы работать в нижнем городе, как это сделал Фольк, когда ушёл, чтобы создать семью. Меньше людей будет издеваться над служителями в серых одеждах и сиротами, когда они станут на равных общаться с детьми торговцев. Окажи поддержку, пока новая мастерская не встанет на ноги.

Гил выпятил грудь, не выказывая ни малейшего беспокойства по поводу того, что он может перестать быть моим последователем. Его самоуверенная ухмылка говорила о его росте, и с первого взгляда я поняла, что он очень гордится своей работой. Никто из тех, кто видел его сейчас, не догадался бы, что когда-то он был самым проблемным ребёнком в храме.

— Понятно. Как человек, привыкший к вашим безумным требованиям и устраивающий мастерские не только в храме, но и по всему герцогству, я гарантирую, что вы можете на меня рассчитывать. Однако, я сомневаюсь, что смогу справиться в одиночку, поэтому прошу, чтобы меня сопровождали как минимум три помощника, — Гил уже активно думал о будущем и стремился избежать возможных проблем. Затем он повернулся к Фрицу, который оставался в Эренфесте. — Управлять мастерской в одиночку будет нелегко, Фриц. Ты должен попросить госпожу Розмайн разрешить тебе взять партнёра.

— Действительно. Госпожа Розмайн, не могли бы вы попросить господина Мельхиора или господина Казимира взять в слуги Бальца, чтобы он мог стать главой мастерской? Я бы предпочёл, чтобы он стал последователем Дирка, но понимаю, что об этом не может быть и речи.

Принятие нового служителя значительно увеличивало стоимость жизни. Бальц большую часть времени будет проводить в мастерской в качестве управляющего, а у Дирка не было средств, чтобы содержать того, кто, по сути, не будет ухаживать за ним.

— Конечно. Я спрошу Мельхиора. Фриц, ты не возражаешь против того, чтобы служить ему?

— Вовсе нет. Мне было бы трудно оберегать мастерскую, не будучи служителем главы храма, и я был бы признателен за должность, на которой я мог бы напрямую общаться с герцогской семьёй.

Я на мгновение задумалась над положением своих слуг, а затем вздохнула. Смена места назначения с Центра на Александрию привела к всевозможным осложнениям. Я ожидала, что Бенно окинет меня суровым взглядом во время нашего предстоящего разговора, но мне придётся попросить его организовать более ранний переезд Франа и остальных. Об отправке их в столь дальнее путешествие в одиночку не было и речи.

«И все эти деревянные ящики тоже нужно доставить».

— Мои вещи в основном готовы к транспортировке, поэтому я планирую взять в замке кареты и слуг и как можно быстрее передать эту комнату Мельхиору. 

Я больше не была главой храма, поэтому не могла продолжать занимать эти покои.

— Если вы это сделаете, госпожа Розмайн, то до самого отъезда у нас не будет своего места...

— Ах... — в спешке передать покои, я совсем забыла об их связи с комнатами Франа и остальных. — Филина, может, они пока займут комнаты в покоях директора приюта?

В покоях директора приюта было два этажа для слуг: на верхнем этаже жили те, кто был одного пола со своим господином или госпожой, а на нижнем — все остальные. Нам бы очень помогло, если бы мы могли воспользоваться комнатами, которые когда-то принадлежали Франу и Гилу.

Моя идея заставила Юдит нахмуриться. 

— Госпожа Розмайн, жизнь с мужчинами, не состоящими у неё на службе, только запятнает репутацию Филины. Они могут находиться на разных этажах, но это всё ещё одни покои.

«Га! Дворянские стандарты!»

Они совершенно вылетели у меня из головы. Я ломала голову в поисках решения, когда в разговор вмешалась Мюриэла.

— Нужно ли ей ночевать в храме? У неё есть комната в замке, а также в особняке господина Карстеда.

— Верно подмечено, — улыбнулась Филина. — Мы не настолько заняты, чтобы мне нужно было жить в храме, и я в любом случае намеревалась остаться в замке до отъезда госпожи Розмайн. Нет никаких проблем с тем, чтобы Фран и остальные использовали покои директора приюта.

Я кивнула. Теперь, когда Филина дала своё согласие, мои служители могли жить в покоях директора приюта, раз я передала покои главы храма Мельхиору. Я с облегчением поняла, что с ними всё будет в порядке.

— Госпожа Розмайн, хотя мне и не хочется просить, не могли бы вы заглянуть в приют? Делия хочет поговорить с вами.

— Кто-то из приюта вызывает госпожу Розмайн? — спросили вместе Юдит и Мюриэла, их глаза расширились от шока.

— Только по необходимости, — объяснила я. — Ауб Эренфест запретил Делии покидать приют. У нас есть время до пятого колокола, и я надеялась увидеть приют в последний раз перед отъездом. Я пойду туда прямо сейчас.

Вильма отправилась вперед нас, чтобы сообщить новости. Гил и Фриц отправились в мастерскую.

— Филина, — обратилась я, — мне нужны документы, в которых указано, сколько Гутенбергов переезжает со своими семьями, и вся информация о новой главе компании «Плантен», которую мы получили. Ты можешь принести их мне?

— У нас есть информация, которую вы ищете, но мы ещё не собрали её воедино.

— Пожалуйста, сделайте это до нашей встречи с торговцами к пятому колоколу.

— Очень хорошо. Я немедленно вернусь в покои директора приюта.

— Госпожа Розмайн, могу ли я сопровождать Филину? — спросила Мюриэла. Присланная Эльвирой, она была здесь в качестве служащей, и, конечно, принесла бы больше пользы, составляя документы, чем посещая приют.

— Конечно. Сделай всё возможное, чтобы помочь ей.

Пара ушла с Моникой и Николой, а я отправилась в приют с Франом и остальными.

— Госпожа Розмайн... — начал Фран. — Я рад, что меня попросили переехать с вами и господином Фердинандом, но по мере приближения конца наших приготовлений я всё больше волнуюсь. Мне кажется, что я отказываюсь от своего места здесь.

— Я знаю, что ты чувствуешь, — добавил Зам. — Как бы я ни ждал своей новой жизни, мне ужасно грустно прощаться со всеми людьми и местами, которые мне дороги.

Гил в конце концов покинет храм и станет жить в другом месте, но не Фран и Зам. Должно быть, им было ещё труднее, чем они говорили, и мне, как их госпоже, предстояло их поддержать. Я укрепила свою решимость, когда мы подошли к зданию для девочек.

***

— Добро пожаловать, госпожа Розмайн.

Я окинула взглядом столовую приюта, пока служительницы приветствовали меня. Теперь они могли готовить еду и обеспечивать себя, когда не хватало даров от священников. В углу я заметила книжные полки и ящики с игрушками, заполненные учебными материалами.

«Все действительно изменилось…»

Меня поразил не только приют — люди тоже изменились. Теперь тут было больше крещёных детей, а некоторые уже даже достигли совершеннолетия.

«Тули тоже достигла совершеннолетия, а церемония Лутца состоится в конце лета. Если он переедет в Александрию до этого, разве это не будет означать, что семья не сможет устроить праздник для него?»

Размышляя о том, стоит ли откладывать отъезд Лутца, я встретилась взглядом с Делией. Увидев её, я почувствовала ностальгию: я посещала приют бесчисленное количество раз, но с момента нашей последней встречи прошло довольно много времени. Мне снова напомнили о том, как долго я отсутствовала.

— Госпожа Розмайн, могу я попросить минуту вашего времени? — спросила она.

Я согласилась, и Делия поднялась на ноги. Это не было так заметно, когда она стояла на коленях и склоняла голову, но сейчас она выглядела особенно нездоровой. Я видела, что она заставляет себя улыбаться.

— Я только что разговаривала с Дирком, — сказала я. — Я с облегчением увидела, что он здоров, но ты, Делия, выглядишь неважно.

— Я не выношу разлуки с ним, — призналась она, а затем опустила свои светло-голубые глаза. — Наконец-то я поняла, что вы имели в виду, говоря о нежелании разлучаться с семьёй.

Делия, должно быть, размышляла о событиях прошлого. Бёзеванс и граф Биндевальд, обманом заставившие её вписать имя Дирка в договор подчинения, наша борьба с ними, мои уговоры Сильвестра спасти ей жизнь... Множество мыслей пролетало в голове.

На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Делия снова подняла глаза. 

— Могу я оставить это при себе? — она протянула договор на подчинение Дирка, который мы приготовили на случай непредвиденных обстоятельств. Ему было уже много лет, значит, она хранила его все это время. — Дирк иногда навещает приют, и ему приходится нелегко, как вы можете себе представить. Я хочу рассчитывать на вас, если всё станет слишком обременительным для него.

Делия хотела сохранить договор в качестве защитного талисмана или последнего средства. Тем не менее я забрала его у неё: я не могла позволить Делии использовать договор.

— Мои извинения, но нет. Дирк больше не сирота с пожиранием — он дворянин Эренфеста. Я не являюсь ни главой храма, ни директором приюта, а скоро даже не буду членом герцогской семьи Эренфеста. Было бы неправильно связывать его со мной без разрешения ауба.

Меня собирались признать новым аубом Александрии — я не могла рисковать и делать что-то, что могло бы стать крупным инцидентом между герцогствами. Выражение лица Делии подсказало мне, что она не ожидала такого ответа.

— Если с Дирком что-то случится, ты должна обратиться к Мельхиору, главе храма, или его опекуну, аубу, — подчеркнула я. — Не ошибись в последовательности. Неосторожное действие с твоей стороны может поставить Дирка в ещё более отчаянное положение, чем прежде, и сделать разрешимую проблему непреодолимым препятствием.

Делия побледнела и сцепила руки перед грудью. В прошлом она доверилась не тому человеку, подвергнув Дирка опасности, и едва не лишилась жизни из-за этого. Я могла сказать, что она не повторит этой ошибки.

— Если ты сначала получишь разрешение ауба Эренфеста, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь Дирку, — сказала я. — Это я могу тебе обещать.

— Хорошо.

Я видела печаль в глазах Делии. Теперь, когда Дирк стал дворянином, она, должно быть, чувствовала, что потеряла своё предназначение. Ей нужна была цель, которую могла исполнить только она.

— Делия, Дирк стал дворянином, потому что знал, что одних сирот и служителей недостаточно, чтобы противостоять тирании дворян, — ответствовала я. — Он сделал это, чтобы защитить приют, чтобы защитить тебя.

— Я знаю, но...

— Ты обязана защищать приют вместе с ним.

Делия ничего не сказала в ответ, она просто смотрела на меня, как бы не понимая.

— Как дворянин, Дирк будет защищать приют снаружи. Я хочу, чтобы ты защищала его изнутри.

— Изнутри?

— Если не управлять им должным образом, он может прийти в упадок даже без вмешательства дворян. О детях некому будет заботиться. Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что не допустишь этого.

— Хм... Это, наверное, слишком много, чтобы обещать импульсивно... — пробормотала Делия. Хотя она слегка скривилась, я увидела, что в её глаза возвращалась жизнь. Её было до смеха легко мотивировать.

— Я хочу, чтобы ты стала старшей сестрой каждого в приюте, — объявила я, пытаясь вызвать в ней те же чувства, что и тогда, когда просила её позаботиться о Дирке. — Относись ко всем сиротам и ученикам здесь как к родным.

Потрясение Делии сменилось усмешкой, и она тихо произнесла: «Боги...» Затем она глубоко вздохнула:

— Ну вот, госпожа Розмайн! Вы всегда сваливаете на меня столько работы!

Она притворилась раздражённой, но её широкая улыбка ясно показала её истинные эмоции. Я ничуть не испугалась.

— Но ты ведь справишься с этим, не так ли?

— Конечно! — заявила она. — Итак... я обещаю. Я стану старшей сестрой для всех и буду защищать приют изнутри.